Убить Александра

Желябов боялся Михайлова. Он всегда сравнивал его со знаменитым Сергеем Нечаевым. Тем самым кто организовал десять лет назад общество «Народная расправа». В программном документе «расправы» «Катехизис Революции» говорилось о полном разрушении несправедливого общества Российской империи. «Катехизис» говорил о поголовном уничтожении врагов революции и так называемых «попутчиков». Нечаев был жесток и не терпел, когда ему прекословили. Он выступал за суровую дисциплину и подчинение единому вождю – себе. Ныне он сидел в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Многие народники с ужасом вспоминали этого человека.

Желябова пугали слова Михайлова о дисциплине. Он называл это попыткой заменить одну несвободу другой. Но Михайлов ему возражал, что ярмо деспотизма охраняется штыками солдат. И чтобы оно разлетелось в прах – нужна сила. А сила требует дисциплины…

***

После Желябова появился Николай Гройзман и Макар Терка. Они как всегда спорили о необходимости срочных действий.

– Друзья! – приветствовал их Михайлов. – Время для споров у нас еще будет.

– Здравствуй, Саша, – Гройзман пожал руку друга.

– Рад тебя видеть, Коля. Прошу вас. Проходите.

***

Скоро собрались и другие. Пришел Андрей Иванович, самый старший по возрасту член «Народной воли». Он был известен под псевдонимом «Слесарь». Молодой и горячий интеллигент Лев Тихомиров и Герман Александрович Лопатин (тот самый, что впоследствии станет переводчиком «Капитала» Маркса на русский язык). Это были те, кто вскоре составили Исполнительный Комитет организации «Народная воля».

Поначалу начался спор о прошлых ошибках и неудачах. Все последние встречи организации сводились к этому.

– Что сказать о нашем правительстве и о государе императоре? – начал Желябов. – Всем очевидна неискренность правительства в делах политики внутренней. Вечные шатания и колебания. И этого жалкого царя называют реформатором! А что они есть – его «великие реформы»? Они до того урезаны и искалечены, что от либерального в них и грамма не осталось! По убеждениям,– мы социалисты народники. Мы убеждены, что только воля народа России может установить те общественные формы, которые заменят старые и давно отжившие. Но лично я вижу будущую Россию федерацией общинных союзов. Именно крестьянская община будет экономической и политической ячейкой будущего государства. Все дела будут решаться на сходах совершеннолетних членов общины.

– Все это верно! – сказал Гройзман. – Кто с этим спорит? Но разве сейчас стоит говорить об этом? Какой прок обсуждать то, что будет после того как мы захватим власть? Нужно решить, как свалить старый режим! Это сейчас главное.

– Мы ходили в народ и пытались сделать это! Мы ждали восстания! Но где оно?

– Я вижу, что многие из вас сдались, – сказал Михайлов. – Сдались после первой же неудачи!

– Не ты ли говорил, что народ готов подняться? – спросил его один из присутствующих.

– Я? – удивился Михайлов. – Идея «хождения» принадлежала не мне.

– Но ты был среди тех, кто нас звал! И мы пошли. А где мои друзья, что были в деревнях и кто был привлечен к суду по делу 193-х? Двое покончили с собой в Петропавловской крепости! Один умер от плохих условий содержания! Еще трое ныне в Сибири! Не велика ли плата?

– Вы знали, на что шли! – ответил Михайлов.

В защиту Михайлова выступил Андрей Желябов.

– А кто сказал, что мы ошибались? Крестьянство наша опора! Так было и так остается! Нужно изменить методы! Мы убедились, что не поднять нам мужика просто так!

– Попробовать стоило! Но не отказываться же нам от борьбы?

– Нет! – сказал Желябов. – Я не отказываюсь от дела! В последнее время я бываю на собраниях рабочих Петербурга! Их также стоит активно привлекать в нашу организацию.

Вокруг зашумели:

– Дело, а не болтовня! Вот что нам нужно! И я пришел сюда ради дела! Но снова и снова мы начинаем болтать!

– Верно! Только дело! – сказал Желябов. – Мое настоящее место на улице, среди рабочих. В толпе! И я думаю о создании рабочей газеты.

– Снова перевести все в слова? – спросил Терка. – Пора ударить по власти и отомстить за наших товарищей!

– Многие по делу 193-х отправились в Сибирь. И не трое, а более сорока наших товарищей умерли в казематах Петропавловской крепости! Жандармы думают, что смогли нас запугать! Но мы сами напугаем их! Чего боятся власти? Какими методами они борются с нами? Насилием! И мы ответим власти насилием!

– Верно! Террор!

– Террор!

Михайлов попросил тишины:

– Вот это и есть самое главное. Для этого мы и собрались. Революция и действие! Давайте делать Революцию! Нерешительность и проволочка недопустимы.

– Действие!

– Беспощадный террор против преступной власти!

Михайлов поднял руку, требуя тишины:

– Я предлагаю не просто террор, а организованный и тщательно подготовленный террор! Многие из вас уже завтра рвутся в бой. Но вот что мы можем сейчас? Я вам скажу – почти ничего!

– Как это ничего? – возразил Макар Терка, питерский рабочий. – Да я хоть завтра сверну голову городовому!

– Вот! – Михайлов показал на Терку. – Вот и все на что мы способны! Убить городового или мелкого офицера полиции? И это дело?