Убить Александра

– Сегодня. Времени нет. Откладывать нельзя. Нужно срочно выработать план работы с Рачковским. Я кое-что придумал и мне нужно, дабы никто не испортил мне игры.

– Но точная ли это информация?

– О том, что Рачковский агент? Точная.

– Откуда информация? – настаивал Часовщик.

– Из моего источника.

– Но насколько этот источник надежен?

– Этому агенту я верю как самому себе.

Часовщик понимающе кивнул. Если гений конспирации Михайлов так говорит, то человек заслуживает доверия.

– Я проведу вас к Лихаревой сейчас…

***

Верна Николаевна Фигнер, которой исполнилось 27 лет, работала в революционном движении с 1870 года. Она не была участником «Земли и воли», но разделяла убеждения землевольцев. Совсем недавно стала членом Исполнительного Комитета «Народной воли».

Вера, как и Михайлов, родилась в дворянской семье и получила хорошее образование. Обучалась в Казанском институте благородных девиц. Вышла из него убежденной революционеркой и атеисткой, что весьма странно, ибо в институте её учителя как раз хотели достичь обратного эффекта.

Александр доверял ей полностью. Она была такой же убежденной, как и Перовская, или он сам. Сомневаться в таких революционерах значило сомневаться в самой идее революции.

Вера была в ту пору очень красива. Хотя (я видел её фото совсем недавно) она сохранила привлекательность и в зрелые годы. Эту женщину не сломили 20 лет заключения в Петропавловской крепости. И сейчас она одна из немногих, кто дожил 1925 года, когда я пишу эти строки…

***

Вера Николаевна была рада Михайлову.

– Здравствуйте, Дворник.

– Здравствуйте, госпожа Лихарева.

– Часовщик передал мне вашу просьбу. Что-то случилось?

– Раковский агент Третьего отделения.

– Часовщик сказал мне, но я не могу этому поверить. Мы его проверили.

– Проверка подстроена Третьим отделением. За эти сведения я могу поручиться. У меня есть надежный источник, Вера Николаевна.

– Но один раз он уже ошибся. В случае с Порохниным. Так?

– Он же и исправил ошибку. На этот раз все точно, Вера Николаевна.

– Я еще раз проверю Раковского и если он агент, то получит по заслугам.

– У меня иное предложение, Вера Николаевна.

– Иное?

– Мы не станем ни проверять, ни казнить пойманного агента Третьего отделения. Хватит нам Нечаева с его «Народной расправой». Он казнил одного из своих товарищей, после того как того заподозрили в связях с полицией. И что получилось? Меня и так многие обвиняют в чрезмерной строгости.

– Но что делать, если Рачковский агент? Простить?

– Никаких «если», Вера. Рачковский агент. А на вопрос, «что делать?», я отвечу – не работать с ним. И опубликовать заметку о его второй деятельности в нашей нелегальной газете «Народное слово». Вот, – Михайлов подал Вере лист бумаги.

– Что это?

– Заметка, которую вы напечатаете в «Народном слове».

Она развернула листок и прочитала:

«Исполнительный Комитет извещает, что Пётр Иванович Рачковский уже более года состоит на жаловании в Третьем отделении. Его приметы: рост высокий, телосложение плотное, волосы и глаза черные, кожа лица белая с румянцем, черты крупные, нос довольно толстый и длинный; на вид 28-29 лет. Усы густые чёрные. Исполнительный Комитет просит остерегаться шпиона».

–После такой заметки никто не станет иметь с ним дела и его пребывание в Петербурге станет бесполезным для жандармов.

Вере Фигнер идея понравилась.

– А вы хорошо придумали!

– Вы пока не привлекали Рачковского к делу? К серьезному делу?

– Хотела. Думала, как его использовать. Товарищи стали доверять ему полностью. Те, кто входит в состав боевой группы.

– Он вас знает лично?

– Меня? Нет. Но двое наших товарищей ему хорошо известны.

– Кто они?

– Меркулов и Мышкин.

– Срочно уберите их на время из Петербурга. Все контакты Рачковского стоит прервать. Конспиративные квартиры, что ему известны, нужно бросать.

– Он знает одну.

– Там больше не должен появляться никто из наших.

– Я сделаю это. Александр Дмитриевич.

– И мне нужен один из ваших людей. Он станет работать вместо Квятковского, у которого на хвосте сидят жандармы.

– Квятковский под наблюдением? Тоже ваш источник сообщил?

– Да. Пока я снял его с основной работы. Пусть себе жандармы следят за ним. Но дело стоять из-за этого не должно.

– С кем вы хотите работать, Дворник?

– Желябов, – Михайлов попросил именно этого человека. – И работа его ждёт опасная.

– Опасности он не боится.

– А нужно чтобы боялся. Мне не нужна его смерть. И мне не нужен его арест. Мне нужно сделать дело.

– Вы о деле против царя? – тихо спросила Фигнер.

– Да.

– Я слышала, что у вас накрыли квартиру-склад динамита?

– Да. Жандармы вышли на неё случайно. Этого никто не мог предвидеть. Но на квартире никого из наших не взяли. Но мы потеряли динамит и множество печатей и банков. Но это не люди. А средства у нас будут…

***

Штаб-квартира Третьего отделения.

Набережная Фонтанки, дом № 16.

Декабрь, 1879 год.