Убийца (Выродок)

Я притаился за дверью. Эмма осталась сидеть в кресле.

На улице послышался шум мотора. У крыльца он затих. Хлопнула дверца машины, по каменным ступенькам застучали каблуки. Он вошел, прикрыл дверь, не заметив меня, — он смотрел только на Эмму.

— Где он?

Я ответил сам:

— Здесь!

Тогда Бауманн обернулся, и мы посмотрели друг на друга так, как никогда еще не смотрели друг на друга двое мужчин.

Он не изменился. Это был все тот же элегантный и аккуратный мужчина; от него веяло все той же изысканной непринужденностью. Разве что в его седеющей шевелюре появилось несколько новых серебряных нитей. Его глаза смотрели еще холоднее, чем прежде.

На его аристократической физиономии начало медленно-медленно появляться изумление. Первым его чувством была, несомненно, ненависть. Но сейчас он уже все понимал и видел, что баба его провела.

— Для покойника вы выглядите очень неплохо, мсье Бауманн…

Я сделал легкое движение, от которого заблестело лезвие ножа в моей руке. Он спокойно посмотрел на перо и повернулся к Эмме. Вот это было по-мужски. Надо иметь классную закалку, чтобы вот так отвернуться от наставленного на тебя ножа.

— Он угрожал тебе, пока ты говорила со мной по телефону, верно? — спросил он.

Она не ответила, и я сделал это за нее.

— Я ей не угрожал, Бауманн. Она действовала по своей доброй воле, и после, того как вы повесили трубку, мы с удовольствием занялись любовью. Вы уж извините: нам так давно не представлялось случая…

Его лицо побледнело.

— Она все мне объяснила, — продолжал я. — Все. Ваша афера была организована превосходно. Браво! Итак, вы с вашим нью-йоркским братом торговали фальшивыми долларами?

На этот раз он понял, что я не блефую и что жена его вправду предала. Я не мог всего этого угадать. Это могла мне рассказать только Эмма.

Внешне он не дрогнул, только сразу будто постарел, и под глазами у него появились темные полукруги, как от неумеренного секса.

Я не впустую трепал языком. Эмма мне действительно обо всем рассказала. Так я и узнал, что организатором во всей этой истории являлась не она, а он.

Да, по части серого вещества этот мужик любому мог дать сто очков вперед.

Много лет подряд он получал фальшивые купюры из Штатов, где закрепился его брательник. Но в последнее время отношения между ними испортились. Бауманн — француз начал запускать лапу в долю Бауманна-американца. Тот разозлился и объявил, что едет разбираться.

Поль только этого и ждал. Мое присутствие под его крышей навело его на мысль уладить дела и ловко испариться. Уладить дела он собирался, разумеется, на свой манер: ликвидировать братца, который вздумал лезть вон из упряжки, а заодно с ним — и старика, завещавшего ему свое состояние.

Брат Бауманна был невероятно похож на него. Поль решил воспользоваться этим сходством и на цыпочках сойти с дорожки, которая запахла жареным.

Накануне убийства он встретился с братом и пообещал, что рассчитается, как только получит наследство старика. Разумеется, для получения наследства требовалось, чтобы старик откинул копыта. А он, похоже, с этим не спешил, несмотря на все свои недуги. Так что Бауманн решил ему чуток подсобить и попросил брата обеспечить ему алиби. Брат согласился поехать в Руан и выдать себя за него при встрече с новыми клиентами. Поль дал ему свои документы, чтобы тот показал их в отеле, а себе оставил бумаги «американца». Брат, доверившись ему, отлично сыграл свою роль. Его-то я и убил на той темной улице, обманутый их сходством и пребывая в полной уверенности, что передо мной Поль…

Теперь, когда я все знал, мне отлично вспомнилось то странное гнетущее чувство, охватившее меня на ночной улице у театра, когда преследуемый обернулся. Он, казалось, не узнавал меня… Еще бы — ничего удивительного. Помнил я и другое странное ощущение, подступившее к горлу в тот момент, когда я спихивал труп в канализационную траншею. Ощущение было вызвано тем, что мой инстинкт, мои пальцы, мои нервы не признавали его. Да только я был слишком взбудоражен и ничего тогда не заметил.

Эмма была лишь послушным инструментом в руках этого супермошенника. Пока она готовила свое персональное алиби, Бауманн спокойно зарезал старика и растворился в природе, оставив труп на моей совести.

Когда я начал брыкаться на процессе, он не на шутку струхнул. Испугался, что я все разболтаю, чтобы уберечь свою голову, что труп его брата подвергнут повторному вскрытию — и тогда уж точно обнаружат подмену. И он придумал фокус с отравленными лакомствами. Их отнесла в тюрьму подружка Робби.