Убийца сидит напротив: как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков

В действительности, травматический эпизод имел место и в детстве матери Дональда Харви. В двенадцати­летнем возрасте она пережила изнасилование, результатом которого стал частичный паралич. Еще будучи под­ростком, вышла замуж за отца Дональда, которому на тот момент было двадцать девять. Харви считал, что в ее глазах он был кем-то вроде родного папы, и это похоже на правду.

Вне зависимости от врожденных предрасположенностей Дональда, главную роль в формировании его психики сыграл, судя по всему, опыт детских и юношеских лет. Поболтав с ним для начала о том о сём, я перешел к разгово­ру по существу и в первую очередь коснулся темы сексуального насилия со стороны окружающих, пережитого им в детстве.

Со свойственными ему мягкостью и сдержанностью Харви подтвердил, что первый на его памяти эпизод сек­суального насилия над ним произошел в четырехлетием возрасте. Над ним надругался родной дядя, который был старше всего на девять лет. Далее, когда ему было примерно пять с половиной, с ним, как он выразился, «начал пу­таться соседский мужик». Дядя говорил ему, что мальчикам так положено, а сосед сказал, что, если Дональд про­болтается хоть кому-то, он застрелит его маму и папу, и его отправят в приют. По словам Харви, впоследствии его дядя стал «сексуально необузданным» и поколачивал и первую, и вторую жену. Первую из жен Дональд запомнил не слишком хорошо, поскольку был очень мал, зато занимался сексом на троих с дядей и его второй женой. Как он сказал, «иначе у дяди не вставал».

Я никак не оправдываю агрессию или дурные поступки и не считаю перенесенные в детстве надругательства приемлемым основанием для насилия над другими во взрослом возрасте. Но если принять во внимание наличие в детстве Харви подобного рода нежелательных отношений, нетрудно понять, почему он рос, испытывая существен­ное предубеждение к тем, кого обоснованно считал сильнее себя, и к тем авторитетным лицам, которые позволили наносить ему эти психологические травмы.

Я, конечно, не знаю точно, но склонен сомневаться, что эти двое растлителей детей оказали влияние на сексу­альную ориентацию юного Дональда. Существуют достаточно убедительные научные данные о том, что мужская гомосексуальность имеет врожденный характер. Однако представляет интерес то, каким образом Харви «ото­мстил» этим двум серийным насильникам детей. Он не стал обращаться в полицию или мстить в общепринятом смысле слова. Вместо этого, по его собственным словам, достигнув позднеподросткового возраста, он решил стать равноправным партнером в обеих этих связях и потребовал уважения к себе. Дональд рассказал мне, что фактически сожительствовал с дядей и его второй женой в течение года, прежде чем поступил на работу в больни­цу Мэри маунта.

Поведение Харви в детстве не слишком похоже на то, которое мы обычно встречаем у серийных убийц. Для меня это не выглядит удивительным, поскольку, невзирая на ужасающее количество жертв, он был не похож на по­давляющее большинство серийных убийц. Несмотря на травмирующий детский опыт, у него не было энуреза. Он не был пироманом. За исключением двух случаев, не причинял вреда животным и не мучил их. В одном из этих эпизо­дов Дональд свернул шею цыпленку, которого мать попросила отнести на соседнюю ферму. В беседе со мной убий­ца шестерых медсестер Ричард Спек рассказывал, что завел в своей тюремной камере воробья. Когда начальство сказало, что это запрещено, он на глазах тюремщиков раздавил птичку в кулаке и выбросил останки в вентиляцион­ный люк. Это была демонстрация собственного могущества и власти. Нечто похожее я усмотрел и в данном эпизо­де жизни Харви. Другой случай произошел, когда ему было около шестнадцати. Дональд отвел в лес двух коров своего соседа и зарезал их там. Он сказал, что не хотел обижать их, а хотел нанести своему соседу финансовый урон. Вспомним также, что Харви рос в сельской местности, где лишать домашних животных жизни избранными им методами считалось совершенно обычным делом. Необычными в этих случаях были причины его поступков.

Я спросил Дональда, что он думает по поводу дилеммы происхождения и воспитания. Его ответ был прямой противоположностью ответу Кондро и, мало того, относился непосредственно ко мне.

- То есть, вы [спрашиваете] в смысле, бывают ли плохими от рождения? Да нет, все дело в условиях. Может, человек и стал бы хорошим... Послушайте, а вы-то сами, часом, не серийный убийца? Ну то есть вы же увлекае­тесь общением с ними и все такое прочее. Может, вы вроде Ганнибала Лектера, кто вас знает.