Убийца наваждений

Ветер взметнул полы его плаща, и на секунду возникло ощущение, будто до сердца дотронулись холодные как лед пальцы. Не атака, даже не предупреждение – всего лишь знак, что тебя услышали.

Этикет соблюден: приглашение прозвучало трижды. Честно говоря, и одного раза хватило бы, но Темре упрямо придерживался формальностей.

В соседнем переулке находился неплохой магазинчик «Кавья и чай». Он выбрал то и другое самых лучших сортов и распорядился отправить с посыльным в студию рамги «Колдовская Страна» с надписью на подарочной упаковке «Для мастера Ким Энно от Темре Гартонгафи». Дальше они сами перешлют. Уж они-то знают наверняка, кто скрывается за интригующим псевдонимом, и его (или ее) адрес для них тоже не секрет. Ходили слухи, что Ким Энно живет не в Лонваре, а в одном из старинных венгоских городов, пришедших в упадок и напоминающих морские раковины в известковых наплывах и перламутровых отблесках, – то ли в Далибе, то ли в Олонве, то ли в Ордогеде.

Навстречу попалась бойкая компания девушек в красных холлах – расцветка намекала на то, что они ничего не имеют против новых знакомств. Опять подумалось о Роани: вот так предполагаешь, что человек, исчезнувший из поля зрения, живет где-то за горизонтом, занимается чем-то для себя важным, а на самом деле он давно уже гниет в тайнике, прикопанный каким-нибудь доморощенным малахольным злодеем вроде Нолгана Аргайфо.

Темре ничем не смог ей помочь. Даже от состоявшейся его стараниями душеспасительной беседы с Котярой проку не было. Пожалуй, единственное, что могло безотказно сработать, – это забрать девчонку силой, посадить под замок и не пускать к Нолгану. Будь она гронси, ее родственники так бы и поступили, да еще наваляли бы так называемому «ненаглядному», чтобы впредь было неповадно.

У большинства венгосов течет в жилах рыбья кровь, даром что они коренные жители материка. Вместо обычая у них права и законы – ну-ну, толку-то было для Роани от этих хваленых достижений материковой цивилизации! Куда, интересно, смотрели ее близкие, когда она попала в беду, и чем столько времени занимались – соблюдали права и законы? Ага, дособлюдались, теперь им предстоит похоронить ее останки, которые пришлют в освинцованном гробу после полицейской экспертизы.

Темре выжал угрюмую усмешку, поймав себя на том, что рассуждает сейчас как истинный гронси из островного клана.

Подъемник с полупустой скрипучей платформой доставил его на улицу Забродившего Сусла. Дальше начинались плохо освещенные гронсийские кварталы – старые малоэтажные дома, скупленные по дешевке островитянами. Давно не чиненные тротуары ухмылялись в потемках извилистыми трещинами.

Сам он жил не здесь, но решил по дороге завернуть к своим, подбросить им денег на ремонт водопровода, о чем они уже с месяц слезно просили. На отца накатило перед смертью сентиментально-торжественное настроение, и он напоследок наставлял: как бы все ни повернулось, не отступайся от клана, гронси должны держаться вместе и помогать друг другу. Темре был человеком материковой цивилизации в гораздо большей степени, чем островитянином, но родительский завет во второй его части соблюдал. Надо выручить родных оглоедов, не так уж они и плохи, особенно если сравнить их с культурной семейкой Аргайфо.

У себя на островах гронси ютились в тесноте: свободное пространство там величайшая ценность после пищи. В силу вековой привычки так же кучно они селились в венгоских городах. Мало кто из них обустраивался отдельно от общины – это считалось за небывалую смелость и осуждалось как проявление негодящего зазнайства. В свое время так поступил отец Темре, после того как выучился на адвоката. Ему нельзя было иначе: положение обязывает, нужно соответствовать лонварским представлениям о солидном человеке – по крайней мере, так он объяснял это вслух.

Сам Темре принадлежал к числу «очужевцев», которые среди венгосов живут как венгосы. Родня его не одобряла и при случае старалась застыдить, но в то же время ценила за то, что у него можно одолжить денег (ну, то есть выпросить «в долг» и потом не вернуть), не говоря уж о его полезной профессии – если объявился морок, бегите за Темре, сыном Хусве-адвоката!

Клан Гартонгафи оккупировал два квартала по обе стороны улицы Колеса, круто задиравшейся в горку. Дома здесь лепились по-гронсийски, как грибы на пне или хижины на островах, где простор – невозможная роскошь. Те, кто там остался, по-прежнему промышляли рыболовством и сбором моллюсков. Те, кто в поисках лучшей доли перебрался на венгоское побережье, перепродавали их улов на рынках, работали на заводах и фабриках, подметали горбатые лонварские тротуары, держали гронсийские закусочные или сапожные мастерские. И с неодобрением посматривали на венгосов, не говоря уж об очужевцах, ибо те жили не по-людски, крабу ошпаренному на смех, и все делали не так, гневя богов и позорясь на каждом шагу.