Убийца, мой приятель

Мисс Мортон: Доктор Лана хотел, чтобы его секрет оставался в тайне.

М-р Карр: Тогда зачем вы раскрыли его?

Мисс Мортон: Чтобы спасти моего брата.

По залу прокатился шёпот, явно выражавший симпатию, но судья быстро навёл тишину.

Судья: Как мне представляется, линия защиты теперь зависит от того, сможете ли вы, мистер Хамфри, сказать нам достаточно ясно, кто же этот человек, чей труп все друзья и пациенты признали телом доктора Ланы.

Присяжный: А кто-нибудь выражал на этот счёт сомнения?

М-р Карр: Насколько мне известно, нет.

М-р Хамфри: Мы надеемся внести необходимую ясность.

Судья: Итак, заседание суда откладывается до завтра.

Такой новый поворот дела возбудил всеобщий интерес. Пресса пока воздерживалась от комментариев, так как судебный процесс ещё не кончился. Повсюду обсуждали, насколько правдивы слова мисс Мортон и не пустила ли она в ход уловку, чтобы спасти брата. Было ясно, что если по какому-то чрезвычайному стечению обстоятельств доктор Лана жив, он должен нести ответственность за смерть того неизвестного, так похожего на него, которого нашли у него в кабинете. В письме, которое мисс Мортон отказалась показать, возможно, содержалось признание. Вероятно, сама мисс Мортон находилась в ужасном положении: спасти брата от виселицы она могла, только принеся в жертву возлюбленного.

На следующее утро здание суда было набито до отказа. В зале заволновались, когда появился мистер Хамфри. Было заметно, что он находится в приподнятом настроении, это пробивалось даже через его обычную броню сдержанности. Он быстро сказал несколько слов представителям обвинения – всего пару слов, вызвавших глубокое изумление на лице мистера Поллока Карра. Затем главный защитник, обращаясь к судье, объявил, что, с согласия обвинения, молодая леди, которая давала показания на прошлом заседании, сегодня не будет присутствовать на суде.

Судья: Позволю заметить, дело принимает весьма неблагоприятный для защиты оборот.

М-р Хамфри: Возможно, ваша честь, наш следующий свидетель несколько прояснит положение дел.

Судья: Что ж, вызовите следующего свидетеля.

М-р Хамфри: Я приглашаю в зал доктора Алоиза Лану.

Маститому адвокату за свою жизнь довелось произносить немало речей, но, вероятно, никогда ему не удавалось произвести такой сенсации всего одной фразой. И судьи, и зрители были просто ошеломлены, когда человек, чья судьба столь долго была предметом жаркого спора, предстал перед ними собственной персоной для дачи свидетельских показаний. Те из зрителей, кто хорошо знал доктора, сразу заметили, как он похудел и осунулся, лицо его прорезали глубокие морщины. Но, несмотря на то что выглядел он неважно, многие утверждали, что впервые встречали такого незаурядного человека. Поклонившись судье, он попросил разрешения сделать заявление. Как и положено, его предупредили, что всё сказанное им может быть использовано против него. Он вновь поклонился и продолжил.

– Моё желание, – начал он, – не скрывать ничего и рассказать совершенно искренне обо всём, что произошло двадцать первого июня. Если бы я знал, что пострадает невинный человек и я доставлю столько хлопот тем, кого люблю больше всего на свете, я пришёл бы давным-давно. Но были причины, по которым известия об этих событиях не доходили до меня. Да, я хотел, чтобы несчастный человек мог бы навсегда исчезнуть из мира, где его все знали, но я никак не предвидел, что мои действия повлияют на других людей. Позвольте мне, насколько это в моих силах, исправить то зло, которое я совершил.

Для человека, знакомого с историей Аргентинской республики, имя Лана хорошо известно. Мой отец родом из старинной испанской семьи, откуда вышли многие видные государственные деятели. Он наверняка стал бы президентом, если бы не погиб во время мятежа в Сан-Хуане. Передо мной и моим братом-близнецом Эрнестом открывалось блестящее будущее, но тут случился финансовый крах, в результате которого нам пришлось думать, как самим зарабатывать на жизнь. Прошу прощения, сэр, если эти детали кажутся вам неуместными, но я вынужден сделать это вступление, чтобы вы могли лучше понять всё остальное.

Как я уже сказал, у меня был брат-близнец по имени Эрнест, так похожий на меня, что, когда мы были вместе, люди не могли различить нас. Мы походили друг на друга как две капли воды. С годами сходства становилось меньше, потому что лица наши приобретали разные выражения, но, когда мы были спокойны, различить нас оказывалось очень сложно.

Не пристало дурно говорить о мёртвых, да ещё о собственном брате. Пусть об этом говорят те, кто лучше знал его. Замечу только, что в юности я испытывал перед ним ужас и имел все основания питать к нему отвращение. От его поступков страдала и моя репутация, так как многое приписывали мне; виной тому – наше сходство. После одного особо постыдного дела весь позор пал на меня, и я вынужден был навсегда покинуть Аргентину и искать счастья в Европе.