Убийца, мой приятель

Эти десять дней никогда не изгладятся из моей памяти. В тот же день, когда «Звезда Востока» вышла из Темзы в открытое море, поднялся крепкий восточный ветер и яростно дул почти целую неделю без передышки. На южном побережье Англии не припомнят другого такого же неистового, ревущего, продолжительного шторма. Из окон нашего отеля открывался вид на море: окутанное туманом, с маленьким полукружьем исхлёстанной дождём воды у берега внизу, оно бурлило, бушевало, тяжко вздымалось, сплошь покрытое пеной. Ветер обрушивался на волны с таким бешенством, что срывал со всех валов гребни и с рёвом разбрасывал их пеной по всему заливу. Облака, ветер, волны – всё стремительно неслось на запад, а я ждал и ждал, изо дня в день вглядываясь в эту безумную сумятицу стихий, в обществе бледной, молчаливой женщины, которая с глазами, наполненными ужасом, с раннего утра и до наступления темноты простаивала у окна, прижавшись лбом к стеклу и устремив неподвижный взгляд в серую стену тумана, из которой мог появиться неясный силуэт судна. Она ничего не говорила, но её лицо выражало страх и страдание.

На пятый день я обратился за советом к одному старому морскому волку. Я бы предпочёл потолковать с ним с глазу на глаз, но она увидела, что я разговариваю с ним, и тотчас подошла, с дрожащими губами и мольбой во взгляде.

– Значит, семь дней, как парусник вышел из Лондона, – рассуждал он, – штормит уже пять дней. Так вот, Ла-Манш пуст – его как вымело этим ветром. Тут есть три возможности. Заход в порт на французской стороне. Вполне вероятная вещь.

– Нет-нет, Ванситтарт знал, что мы здесь. Он бы телеграфировал.

– Ах да, конечно. Ну что ж, тогда он мог спасаться от шторма в открытом море, и если так, то сейчас он, наверное, где-то не так далеко от Мадейры. Это точно, мэм, поверьте моему слову.

– А что же ещё? Вы говорили, есть и третья возможность.

– Разве, мэм? Нет, только две. По-моему, я ничего не говорил о третьей. Ваш корабль, можете не сомневаться, далеко в Атлантике, и довольно скоро вы узнаете, где он, потому что погода меняется. Так что не волнуйтесь, мэм, и спокойно ждите вестей, а завтра вы увидите синее-синее корнуолльское небо.

Старый морской волк не ошибся в своих предположениях: утро следующего дня было тихим и ясным, и лишь на западе истаивала низкая гряда туч, как последний уходящий след отбушевавшей бури. Но никакой весточки не приходило из-за моря, и не появлялся на горизонте силуэт «Звезды Востока». Прошло ещё три томительных дня, самых томительных в моей жизни, и вот в отель явился с письмом вернувшийся из плавания моряк. Я издал крик радости: у него было письмо от капитана «Звезды Востока». Прочитав первые строки, я быстро закрыл листок ладонью, но миссис Ванситтарт успела взяться за край и потянула его к себе.

– Я видела, что там написано, – сказала она спокойно и холодно. – Позвольте уж мне дочитать до конца.

Милостивый государь, – гласило письмо, – мистер Ванситтарт заболел оспой, а нас так далеко отнесло вперёд по курсу, что мы не знаем, как поступить, поскольку он в бреду и не может отдать распоряжений. По счислению пути мы в каких-нибудь трёх сотнях миль от Фуншала, поэтому я счёл за благо поспешить вперёд, в Фуншал, положить там м-ра Ванситтарта в больницу и дождаться на рейде Вашего прибытия. Через несколько дней из Фальмута, насколько мне известно, отплывает в Фуншал парусное судно. Это письмо доставит бриг «Марианн», приписанный к фалмутскому порту, и его капитану причитается пять фунтов.

С уважением, капитан Хайнс.

Замечательная это была женщина, спокойная и сильная духом, как мужчина, даром что по годам совсем девчонка, вчерашняя школьница. Ни слова не говоря, только решительно сжав губы, она надела шляпку.

– Вы собираетесь выйти?

– Да.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Нет, я иду к врачу.

– К врачу?

– Да. Научиться ухаживать за больным оспой.

Весь вечер она посвятила обучению, а следующим утром мы уже отбыли на Мадейру пассажирами барка «Роза Шарона», который, подгоняемый благоприятным ветром, плыл со скоростью десяти узлов. За пять дней мы прошли большое расстояние и уже находились неподалёку от острова, но на шестой наступил штиль, и наш барк застыл в неподвижности, мерно покачиваясь на слабой волне и ни на фут не продвигаясь вперёд.