Убийца драконов

Не хотелось в это верить. Нет, все не так. В его существовании должен быть какой-то высокий смысл. Гэри видел множество разных телешоу, в которых люди, соприкоснувшиеся со смертью, говорили о том, что стали понастоящему дорожить своей жизнью и в каждом новом дне видят обещание чего-то неожиданного и радостного. Гэри собирал пластиковые хлопья, вспоминал о чудесном весеннем дне, отделенном от него лишь цеховой стеной, и ловил себя на том, что у него тоже возникает желание испытать нечто подобное смерти – какую-нибудь встряску, которая всколыхнула бы его жизнь. Чем он живет? Его голова заполнена каким-то мусором. Ему не о чем больше думать, как о бейсболе или дурацких мелочах вроде сегодняшнего эпизода на крыше. Все-таки здорово у него получилось: картонка из-под молока рикошетом от Дэнни влетела точнехонько в мусорный бачок.

Через цех прошли Томо с приятелем; они чему-то смеялись. Это вывело Гэри из мрачного состояния, и он устыдился своих тоскливых мыслей. Его работа была честной и хорошо оплачиваемой, а со своей жизнью он должен разобраться сам – изменить ее или смириться с ней.

Однако, когда вечером Гэри возвращался с работы, у него был весьма жалкий вид. Он всегда ходил пешком, потому что не хотел пачкать пластиковой пылью сиденье своего нового джипа. Его одежда была грязной, руки – тоже, а вокруг глаз от въевшейся в кожу пыли темнели синие разводы.

Он шел домой не по главной улице, а окольным путем: не хотел, чтобы его видели. Ему нужно было обогнуть два квартала.

Глава вторая «ХОББИТ»

Почти все пространство от фабрики до дома занимало кладбище. Но мрачных чувств оно у Гэри не вызывало, совсем наоборот. Он провел здесь уйму времени. В детстве играл с друзьями в «охоту на лису» и «захват флага», а позднее, на дальней окраине кладбища, где совсем не было могил, – в бейсбол и футбол. Ребята взрослели, но покидать это место не торопились. Сюда они приводили своих подружек, чтобы впервые изведать тайны, о которых упоминает в своих песнях Боб Сигер. Сюда один из дружков приносил позаимствованные из отцовского стола журналы «Плейбой», а другой – купленные старшим братом в аптеке резиновые изделия (доплата за доставку товара составляла сто процентов его стоимости). Здесь произошли самые главные события юности.

Забавно, ведь все-таки это было кладбище.

Эта ироничная мысль возникала в голове Гэри всякий раз, когда он шел на работу и возвращался домой. Отсюда был виден родительский дом – двухэтажный особняк, возвышавшийся на холме за кладбищем. Да что там говорить – отсюда ему виделась вся его жизнь: детские игры, первая любовь, мечты и надежды. И сейчас, став немного взрослее, он думал о том, что у тех, кто покоится под этими каменными плитами, когда-то, как и у него теперь, были собственные надежды и мечты и эти люди тоже задумывались о смысле жизни.

Нет, на кладбище он не грустил, просто оно вызывало тоску по прошлому и горечь при мысли, что ты тоже смертен. Гэри думал о том, что драгоценное время проходит, а он день за днем бездарно простаивает у дурацкой машины, скармливая ей пластиковые брикеты.

Какое-то медленное умирание.

Гэри забыл о своей печали, стоило ему перемахнуть через забор между кладбищем и его домом. Его черный «рэнглер», как обычно, стоял у живой изгороди. Гэри не мог пройти мимо своей полноприводной игрушки без улыбки. Он говорил всем, что купил джип ради путешествий. Правда, в Ланкашире не так уж много дорог и за шесть месяцев Гэри лишь два раза выезжал покататься. Счетчик джипа показывал всего три тысячи миль – такой пробег не оправдывал кредитной платы за машину.

Но именно кредит за машину и был истинной причиной ее покупки, Гэри прекрасно понимал это. Ему нужно было иметь хоть какое-то оправдание тому, что он изо дня в день торчит возле грязной мельницы.

– Лошадка моя, – пробормотал Гэри, похлопав по бамперу. Этой ночью дождь оставил коричневые пятна на всей машине, но Гэри это не беспокоило; он даже не заметил, что над фарой остались следы от пальцев.

– О Господи… – запричитала его мать, выйдя на порог. – Ты только взгляни на себя!

– У-уу!.. Я рождественское привидение!.. – прогудел Гэри, вытаращил глаза и, выставив перед собой руки с широко растопыренными пальцами, шагнул к ней.

– Уйди от меня! – отмахнулась мать. – И брось свои грязные шмотки в стиральную машину.

– Восемнадцать слов… – шепнул Гэри проходившему мимо него отцу. Это была их дежурная шутка. Мать каждый день проговаривала одни и те же восемнадцать слов, и в этом ритуале было какое-то утешительное постоянство.

Гэри бодро взбежал по застланной ковриком лесенке на второй этаж в ванную. Это его родной дом, здесь все было так, как и должно быть. Мать постоянно упрекала Гэри за его работу, но он знал, что она делает это, поскольку беспокоится за него и хочет ему добра. Она и представить себе не могла, что ее младшему сыну может грозить на работе какое-нибудь несчастье вроде потери пальцев или отравления ядовитой, по всей вероятности канцерогенной, пластиковой пылью.