Убийца Богов

— Эта Айнигюль — твоих рук дело? — без особого интереса спросил ее я.

— Не совсем, — задумчиво ответила она. — Я хоть и считаюсь богиней любви, все равно ей не распоряжаюсь. Не могу ее зажечь или погасить. Не в моих это силах. Но если уж она загорелась, то немного подкрутить ситуацию я могу.

— И что же за ситуация тут?

— Ты же сам тогда говорил: «А вот если бы в эти места случайно забрел мастер-стекольщик, да и осел бы здесь, найдя свою любовь и простое человеческое счастье…» — процитировала меня слово в слово богиня и лукаво улыбнулась.

— Ты же вроде бы пожурила меня тогда, что я мол не в свое дело лезу, — удивился я.

— Я просто сказала, что ты забавный, пытаешься рассуждать о вещах, в которых ничего не понимаешь. Но я не говорила ничего о том, что не приняла твое пожелание к исполнению.

— О как, — задумался я. — Выходит, это не столько твоих рук дело, сколько моих?

— Судьбы способен менять ты, а не я, — все с той же улыбкой лукавства на губах легонько стукнула Ладора меня подушечкой пальца по кончику носа. — Я могу влиять на обстоятельства, менять декорации, слегка подправить время и место, но судьбы не в моей власти. Зато в твоей.

— И что же за судьба была у Айнара? — пробежал холодок по моей спине от таких ее слов.

— Умереть в муках от рук любящей его женщины, — ответила богиня. Холод стал сильнее.

— А теперь?

— Не знаю, — пожала плечами Ладора. — Ты коснулся их судеб. Теперь боги их не видят. Совсем. Как и твою.

Повисло молчание. Не тягостное, просто задумчивое.

— Постой-ка, — вдруг зацепила меня интересная мысль. — Ведь ты… Тебя я… Твоей судьбы я тоже коснулся?

— Понял значит, — улыбнулась она. — Ты совершенно прав: моей судьбы тоже больше не видят боги. Больше того, я специально выбрала время отлучиться из мира и посетить несколько сотен сущностей адептов Судьбы в разных мирах. Ни одна из них не увидела моей. А это были ОЧЕНЬ могущественные сущности. Не планетарного, а межмирового уровня. Можно сказать, что они на уровне сил стоят настолько же выше нас, насколько мы стоим выше простых смертных.

— Ты… напугана этим? — осторожно спросил я.

— Нет, — пожала плечами Ладора. — Та судьба, которую я знала… была трагичной, скажем так. Подробности тебе ни к чему. Теперь же… Теперь впереди у меня полная неизвестность, что значит, что все может измениться к лучшему. Как и к худшему, впрочем. Но шансы примерно равны, а это уже не мало.

— Как-то это все странно, — вздохнул я. — Ты ведь рассказывала, что боги знают свое прошлое и будущее, могут влиять из будущего на прошлое за счет этого… А ты теперь, выходит, лишилась половины своего могущества, ведь своего будущего больше не знаешь?

— Не то, чтобы я ничего не лишилась, но приобрела больше, — лукаво улыбнулась она, стрельнув в меня глазами.

— Что же? — заинтересовался я.

— Свободу, — ответила она. — Ведь другие боги теперь тоже не могут на меня воздействовать из будущего. Точнее они больше не могут вообще на меня воздействовать, кроме как прямо, конечно. Меня теперь ничто не ограничивает. Даже рамки этого мира. А это много. Поверь, это очень много.

После такого откровения говорить что-то я не посчитал возможным. Просто мне этого не понять, того, о чем она говорит. Ведь «Если бы я мог представить себя богом, то я был бы им». А я не бог. И соответственно не могу представить сказанного ей. Вообще. На самом деле я даже не понял, что это за «сущности» такие межмировые. Ведь до этого я считал богов вершиной…

— Ты сказала, что судьба Айнара была умереть в муках от рук любящей его женщины… Ты говорила про Айнигюль? — перевел тему я.

— Да, про нее.

— Странно, — уставился в потолок я. — Они такие разные… Стеклодув и ассасин… Она очень сильна. Настолько, что я даже готов сравнить ее с Высшим Демоном. Не с Князем, конечно, но все же… А он… Айнар, он же такой обычный, мягкий, домашний…

— Ты удивишься, но между ними двумя на самом деле горит пламя любви. И зажглось оно не вчера, а еще очень много лет назад, как я и говорила. В старой их судьбе, во вчерашнюю их встречу, Айнигюль должна была схватить его. И, следуя приказу своего правителя, предать медленной и мучительной смерти. Но вернувшись обратно узнать, что правитель умер за несколько дней до казни…

— И что же будет теперь? — от этой истории, а больше даже от того, что лично знаешь ее участников, сердце неприятно сжималось и скребло, словно кошка точит об него когти.

— Не знаю. Могу только предполагать… Ты победил ее. И подарил ее жизнь Айнару. Теперь она фактически рабыня Айнара по законам их страны. По тому кодексу, которому Айнигюль следует. И она не решится нарушить этот кодекс. Правитель, отдавший приказ, уже мертв. Отдать новый некому. В их стране гражданская война и стеклодув Айнар с ассасином Айнигюль никому не интересны…

— Вот как… То есть снова Свобода?

— Свобода? — удивилась богиня. — Я не слышала о такой первосиле. Не встречала ее адептов.

— А о каких слышала?