Убийца Богов

— Не передергивай, — сказала она. — Ты просто забавный: при такой огромной силе и бешенной целеустремленности, начисто лишен амбиций. Одинаково свободно общаешься и с людьми, и с богами, и с лешими, и с оборотнями, и с русалками… не делая между нами разницы.

— Наверное это потому, что для меня и нет этой разницы?

— Наверное, — не стала вдаваться в подробности Ладора. — А еще рядом с тобой тепло.

— Тепло? — удивился я.

— Да, — кивнула она. — Не возьмусь объяснить это доступнее. Просто так чувствую. И это тепло манит, словно мотылька огонь…

— Не сгоришь? — осторожно спросил я.

— Если не сожжешь, — улыбнулась Ладора.

— От тебя будет зависить, — вздохнул я. — Солоса я тоже не хотел убивать. И не тронул бы, если бы он не полез на меня сам. А «тепла» мне не жалко. Грейся, если это доставляет тебе удовольствие.

— Доставляет, — кивнула Ладора. — И я бы хотела приходить и дальше.

— Хорошо, — подарил ей светлую улыбку я. — Ты тоже… забавная.

* * *

Мастер-стеклодув действительно появился к вечеру этого дня.

Это был мужичок около тридцати лет, чернявый, худой, смуглый, с острой бородкой и черными живыми глазками. Улыбчивый, общительный и веселый. Говорил он с заметным южным акцентом, но фразы строил правильно, слова не каверкал.

Приехал он на тэнтованной повозке с впряженной в нее приземистой пегой кабылкой.

Звали его Айнар. Они долго беседовали с Апанасом за кружечкой меда. Не знаю о чем — не присутствовал. Копал в это время. О самой беседе потом от Ритки узнал.

Но в итоге сошлись на том, что Айнар в Сеньевке пока-что задержится. Апанас его к бабке одной подселил «на пока», место под мастерскую рядом с кузницей разметил, обещал со строительством помочь. Пока обустроится, с общиной кормиться будет за общим столом, ну а потом, как дело пойдет… там и посмотрят, что да как будет.

* * *

Я же эту ночь копал. Плодородный слой снимал и аккуратно укладывал в одном месте, глину в другом, песок в третьем. Так что дело двигалось не так быстро, как того бы хотелось. Земля — не лес, тут дикой силой и нахрапом не сильно возьмешь. Если только лопату отбросить и, как собака, лапами…

Ладора снова пришла и развлекала песнями, которых знала много… Ни о чем серьезном мы в эту ночь не говорили, поскольку на пение богини со всего леса стянулись жители. Не мне же одному ее голосом наслаждаться?

Было забавно наблюдать стаю волков-оборотней, спокойно лежащих рядом со стаей обычных волков, медведей и ланей, зайцев и лис, пум, рысей, росомах и оленей, лосей, кабанов… лесовиков, лесовиц, мавок, леших, блуждающие огоньки, болотников, кикимор… Даже домовые и банники с овинниками со всей деревни к нам подтянулись. Сильнее всего я прифигел увидев русалок, покачивающихся на ветвях деревьев — не соврал Пушкин! Ума не приложу, как они туда залезть умудрились, но чувствовали себя при этом вполне комфортно.

И из всей этой толпы работал я один! У меня даже к утру начал созревать коварный план: припахать к делу этих халявщиков… Но, подумав еще немного, я пришел к выводу, что работаю для собственного развлечения, а не из необходимости, так с чего мне своим развлечением делиться с кем-то еще? Хотя нет, работал еще водяной. Он вывел себе родник на моем участке, чтобы иметь возможность богиню слушать, не покидая родной стихии. Он вывел водную жилу, а я расширил и сформировал небольшой прудик — пригодится.

* * *

Утром Апанас пришел на мой участок сам. Видимо встал чуть пораньше. Так что несколько минут пения богини он успел застать. А также грандиозный исход зрителей. Когда три сотни крупных зверей одновременно поднимаются и уходят — это внушает. А уж стая птиц, снявшаяся со всех окрестных деревьев разом…

После такого, объем выполненной работы уже не впечатлял. Просто был принят как данность.

Апанас отвесил Ладоре земной поклон, на что она, улыбнувшись, поцеловала его в лоб.

Он сам не заметил, да и не мог этого сделать, мне же отчетливо было видно, как у него заметно убавилось седины в волосах, а морщины разгладились. Не все и не совсем, но заметно.

То, что штаны у него резко оттопырились, он понял и сам. Из-за чего он сильно покраснел.

Богиня наклонилась к его уху и прошептала, что жена уже проснулась и его ждет. С большим нетерпением.

Апанас еще раз поклонился и припустил домой с неожиданной, видимо даже для самого себя, прытью.

Слова были сказаны очень тихо и прямо на ухо, но слух мой нынче очень и очень чуток, так что разобрал я их отчетливо.

— Значит ты и так можешь? — удивился я, подойдя к Ладоре.