Убийство в Тауэре

– Бедная Елизавета! Вы же знаете, она очень молода. Печальная участь выпадает принцессам. Они должны выходить замуж и уезжать в чужую страну. Нас-то, по крайней мере, подобная участь миновала.

– Вы очень привязаны к своей сестре и будете страдать от разлуки.

– Я буду приходить к вам почаще, и, надеюсь, вы меня утешите. Но возможно, к тому времени вы уже будете на пути к Ориноко. Кто знает?

Генрих увидел отрешенный взгляд в глазах своего друга и понял, что тот уже представляет себя далеко в море.

«Ему не терпится поднять паруса, – подумал Генрих. – А когда он уедет, я потеряю его на нескорое время, а если ему не повезет, возможно, что и навсегда. А если Елизавета выйдет замуж и уедет, я потеряю и ее тоже».

Был еще кое-кто, кого он уже потерял.

Генрих вспоминал о ней время от времени и чувствовал ностальгию по дням своей невинности. Он так и не нашел замену Франсис, не желая заводить новую любовницу. Франсис до сих пор вызывала у него печальные мысли. Генрих считал ее совершенством, и его идеал пошатнулся в тот день, когда он узнал, что Карр тоже ее любовник.

Здесь, в верхней камере Кровавой башни, Генрих чувствовал желание никогда больше не взрослеть, если это означает потерю того, что он нежно любил в невинном возрасте.

* * *

С приходом лета при дворе усилились интриги, имеющие отношение к принцессе Елизавете: одна фракция старалась ради католического брака, другая – ради германского.

Нортгемптон, подкупленный Испанией, подружившись с Карром, хотел перетянуть его на свою сторону. С другой стороны, принц Генрих и его сестра яростно противились католическому браку.

Генрих, который любил свою сестру более преданно, чем кого-либо другого, был убежден, что она может быть счастливее с человеком одной с ней веры, да и она сама полностью разделяла это мнение.

Антагонизм между Робертом Карром и принцем Уэльским усиливался, хотя открытое противостояние было затруднительным из-за приятного, легкого характера Роберта. Он редко обижался и всегда был почтителен к принцу, а вот Генрих ненавидел его и при встрече сразу же представлял картину, как он занимается любовью с Франсис, которой, пока она тосковала в замке Чартли, принесло бы облегчение то, что ее не забыли при дворе.

Том Овербери постоянно следил за врагами своего друга. И двое из них давали ему вескую причину для тревоги. Первым был принц Уэльский, вторым – лорд Солсбери. Но Солсбери был человеком почтенного возраста, а в последнее время выказывал признаки ухудшения здоровья. Овербери лелеял тайные надежды, которые, как он надеялся, исполнятся, когда старик умрет. Кому достанутся посты государственного секретаря и казначея? Почему бы не Роберту Карру?

Возможно, эти надежды были чрезмерными? Но Роберт – с Овербери, трудящимся за его спиной, – вполне способен занимать эти посты.

В эти месяцы Овербери становился все более и более беспокойным.

Солсбери в конечном счете удалось заставить короля увидеть преимущества германского брака, и принцесса Елизавета была официально помолвлена с пфальцграфом Фридрихом V.

Это явилось в некотором роде поражением Нортгемптона, с которым сдружился Роберт Карр, и Овербери был в отчаянии, потому что такого прецедента было достаточно, чтобы придворные начали задавать вопрос: «Неужели фаворит теряет свое влияние на короля?»

Сам Роберт вел себя, как всегда, беспечно и ни словом ни взглядом не выдал, что он расстроен. Именно за это качество король его и любил. Роберт всегда производил впечатление, что он рядом с королем, чтобы выполнять его желания, а не навязывать собственные.

Солсбери отправился в Бат в надежде, что воды принесут ему облегчение, и принц Уэльский с удовольствием занялся приготовлениями к будущему визиту в Англию жениха своей сестры.

* * *

Роберт отыскал Овербери, и сразу стало ясно, что он взволнован.

– Новости, Том, которые вот-вот будут у всех на устах. Солсбери умер.

Овербери так и остался с разинутым от удивления ртом, но постепенно изумление на его лице сменила радость.

– Это действительно правда?

– Я только что узнал об этом от самого короля. Солсбери покинул Бат, чувствуя, что ему лучше не станет. Путешествие домой оказалось слишком утомительным для него. Он добрался до Мальборо, там и умер. Король горюет по своей «таксе». Он говорит, что мы долго не увидим такого блестящего государственного деятеля.

– Мы не станем разделять печали короля!

– Я восхищался этим маленьким человечком.

– Он был слишком умен для нас. Вот почему я рад, что его больше нет здесь. Разве ты не знаешь, что эта «такса» поставила на твоем пути гораздо больше препятствий, чем принц Уэльский?

– Он не считал меня достойным высоких постов и был прав.

Овербери поджал губы.

– Вот что я тебе скажу, Роберт: пока я стою у тебя за спиной, ты достоин любого поста, какой только может дать тебе король. А теперь мы должны быть осторожны и поступать осмотрительно. Когда умер Солсбери, все начнут чего-то требовать. И если ты собираешься быть первым человеком в королевстве, пробил твой час!

– Послушай, Том…