Убийство в соль минор

— Я вот только не понимаю, этого Горкина-то убили за что? — Ерема хлопнул своими ручищами по рулю. — Что думаешь, Соль?

9. Сергей

— Что, совсем плохи мои дела? — спросил я Лизу, когда мы остались с ней вдвоем в кабинете.

Мне, человеку, ни разу не имевшему дела с законом, вернее, с представителями правоохранительных органов, с полицией, было невозможно поверить в то, что я оказался втянутым в такое ужасное преступление. Человек, с которым я выяснял отношения, с которым ссорился на глазах у многих на банкете своего уважаемого коллеги, оказался убитым как раз в тот момент, когда мы только что расстались с ним. Получается, что, едва войдя в кабинку туалета, Федор Горкин был зарезан убийцей, поджидавшим его там. Преступник убил его так же, как совсем недавно лишил жизни красивую молодую женщину — мадам Коблер, — ударил ножом в сердце.

— Да уж, вляпались вы основательно, — кивнула Лиза, сосредоточенно думая о чем-то важном.

Я рассказал ей все, что произошло со мной с тех пор, как мы расстались. О том, как я переоделся, взял подарок и отправился в ресторан «Русь» на юбилей дирижера Щеглова.

— Я сам во всем виноват, я не должен был с ним разговаривать, я все испортил!

В который уже раз я повторил эту фразу в надежде, что Лиза хотя бы как-то успокоит меня, поддержит, мол, да ладно, чего уж там, с кем не бывает. Но она, похоже, и не собиралась этого делать, в душе, вероятно, осуждая меня за легкомыслие, за глупость, наконец!

— Вы не могли бы повторить еще раз, что он сказал вам, когда вы произнесли имя мадам Коблер?

— Да, он как будто бы разозлился, возмутился даже, воскликнул примерно так: «Коблер! Что вы все зовете ее Коблер? Вы же ничего о ней не знаете!» А после и вовсе произнес грубо: «Марго она, тварь, понятно?» И добавил: «Тоже мне — Коблер! Да дрянь она страшная, вот кто! И вообще…»

— Вот за этим его «вообще», я полагаю, и кроется основная причина, то общее, что связывало этих двух людей, — задумчиво проговорила Лиза, потирая свой гладкий бледный лоб. Русые волосы ее мягкой волной лежали на плечах. Красивая молодая женщина, подумал я, ей бы дома сидеть да детей воспитывать, кашу варить, а она разбирает чужие конфликты, занимается поисками убийц, встречается и допрашивает преступников, свидетелей, копается в грязном белье обывателей, пытается понять мотивы преступлений, совершаемых и сильными мира сего. Я слышал, что адвокат Елизавета Сергеевна Травина имеет статус едва ли не придворного юриста и спасателя. И в то же самое время оказывает совершенно безвозмездную помощь людям бедным, попавшим в сложную жизненную ситуацию. Кажется, ее муж тоже адвокат, часто бывает за границей, где у него имеются свои русскоговорящие клиенты, интересы которых он защищает здесь, в России.

— Меня арестуют? — спросил я с замиранием сердца, думая о том, как будет переживать Валя, узнав о том, что со мной случилось. Ведь все произошло так быстро, я даже не успел ей позвонить!

— Пока что вас задержали, но потом, я думаю, вам предъявят обвинение. Говорю же — все очень серьезно. Полно свидетелей, которые подтвердят, что вы ссорились, что вы были пьяны. Да еще этот флейтист Цилин. В отличие от многих гостей он оказался самым трезвым. Он уверен, что Горкина убили именно вы. Очень эмоциональный человек, с неуравновешенной психикой. И надо же было именно ему обнаружить труп!

— А что говорят эксперты? Когда зарезали Горкина? — спросил я и тут же понял, что произнес самую настоящую глупость. — Господи, что я говорю. Он же на моих глазах зашел в туалет, и его убили сразу же. А убийца, тот, кто поджидал его в кабинке, убежал через окно.

— Да, это понятно, сейчас эксперты пытаются обнаружить хоть какие-нибудь следы на подоконнике, под окном, на земле. Самое ужасное, что на Сергея Мирошкина сейчас будут давить, я имею в виду его начальство. Всем будет удобно, если преступление будет раскрыто, что называется, по горячим следам.

— Поэтому я здесь и меня не отпускают?

— Да, поэтому. Знаете что, Сергей, я совершила небольшое преступление, — неожиданно проговорила она.

— В смысле?

— Понимаете, Валентина с Глафирой и вашим приятелем Еремой сейчас в Подлесном, вы знаете. В самом начале, когда я узнала о вашем задержании, я не могла не сообщить об этом вашей жене. Но потом, когда поняла, что вас уже не отпустят, решила дать ей возможность выспаться, я позвонила и сказала, что вас отпускают. Что еще пока не отпустили, но вот-вот отпустят, только оформят надлежащим образом. Это чтобы она не звонила вам, понимаете?

— И где же здесь преступление? — не понял я.

— Я же солгала.

— Вы думаете, я хотел бы, чтобы она волновалась?

В кабинет вошел следователь Мирошкин. Молодой мужчина в джинсах и черном свитере. Лицо уставшее. Взгляд внимательный, задумчивый.

— Сережа, господин Смирнов — пианист. У него на носу гастроли в Германии. Ему нужно репетировать. Ясно же, что это не он зарезал этого Горкина, — сказала Лиза, обращаясь к следователю по-свойски, дружески.

— Глафира не звонила? — вместо ответа спросил Мирошкин. — Что у них там на эту Марию Еремину?