Убийство в соль минор

Я отпустила Ерему, в душе даже поблагодарив его за это решение, — мне очень хотелось остаться с Сережей вдвоем.

Однако, следуя нашей с ним договоренности, мы, оставшись одни, вместо того, чтобы хотя бы попытаться увидеть друг в друге мужчину и женщину, все равно продолжали разыгрывать партнерство, помечая галочками все намеченные встречи, концерты, визиты. Культурная жизнь города нас просто-таки закружила. Вот только радости мне это не приносило. Я откровенно скучала, наблюдая за незнакомыми мне людьми, не представляя себе, что будет с нами дальше. Это был чужой для меня мир.

Женщина, появившаяся в тот памятный вечер после первого концерта Сережи в ресторане и положившая свою веснушчатую руку на плечо моего мужа, оказалась одной из его преподавательниц сольфеджио в музыкальном училище. Ее звали Лариса Альбертовна Генералова. И это она, точно, я узнала ее, угощала меня в детстве сырниками с изюмом. И это в ее доме собиралась богема. Доказательством этому были многочисленные фотографии, которые нам любезно показала сама Лариса Альбертовна, когда мы с Сережей посетили ее в том самом доме, который я всегда (наивная!) считала своим.

Она была так приятно удивлена, когда Сережа (по моей просьбе, конечно) согласился навестить ее. Человек организованный и ответственный, она сразу же предложила день и час и сказала, что будет ждать.

— У меня для вас новости, — сказала Лиза, когда мы вчетвером уселись за стол. Сережа разлил вино по бокалам.

— Вы узнали, кто она? — спросила я, едва скрывая свое нетерпение.

— Вы хотите спросить, не является ли она вашей родственницей? — Глафира посмотрела на меня как-то особенно внимательно.

— Ну да, — нерешительно ответила я, в душе уверенная в том, что эта мадам Коблер, конечно же, не имеет ко мне никакого отношения.

— Как это ни удивительно прозвучит, но она, если верить результатам теста ДНК, является вашей биологической матерью, — сказала Лиза.

— В смысле? Сколько же ей лет по документам?

— Мы беседовали с ее мужем, господином Коб-лером, он показал нам ее документы, паспорт. Так вот, ей тридцать пять лет. А вам — двадцать четыре. Понятное дело, что в одиннадцать лет она бы вас вряд ли родила.

— Она француженка или все-таки русская? — спросил Сережа. — Ведь не случайно же она оказалась в С.

— Правильно. Она на самом деле русского происхождения. Ее настоящее, русское имя Мария Сергеевна Еремина. Во Франции же она Мари Коблер. Мы проверяли ее русские документы на подлинность.

— Неужели подлинные?

— Да, документы настоящие. Случай странный, согласитесь.

— А тест ДНК не может быть ошибочным?

— Нет, мы работаем с этой лабораторией мно-го лет.

— Получается, что она все-таки родила меня в одиннадцать? — Я уже и не знала, что думать.

— А я считаю, что надо бы найти русских родственников этой Маши Ереминой, — сказала Глафира. — Валентина, если хотите, мы бы могли поехать вместе с вами на ее родину. Тем более что это здесь, недалеко. Село Подлесное. У меня есть адрес ее родителей. Если она из деревни, то местные жители наверняка запомнили историю одиннадцатилетней беременной девочки.

— Но если она родила меня, к примеру, в одиннадцать лет, то забеременела, получается в десять! Она же еще не сформировалась как женщина! Конечно, я поеду с вами, Глафира!

— Меня же заинтересовал один человек, с которым мадам Коблер о чем-то спорила в день своей смерти в ресторане. У нас есть видеозаписи этого вечера. Не хотите взглянуть? Быть может, и вам этот человек покажется знакомым, — произнесла Лиза и открыла свой ноутбук.

— Вы хотите сказать, что смогли просмотреть все, что происходило в ресторане в тот вечер, когда она была убита?

Я почувствовала, как дурнота подкатила к горлу, а шею будто парализовало — я боялась посмотреть в сторону Сережи. Ведь если сейчас нам покажут весь этот вечер, с самого начала и до конца, то в кадр непременно попаду и я. А ведь я пришла в этот ресторан одна, без мужа, сказав ему, что собираюсь туда, чтобы встретиться с человеком, который хотел бы выставлять свои работы в моей галерее.

Хотя на самом деле у меня там была назначена встреча с совершенно другим человеком. И принарядилась я скорее по привычке, чем для того, чтобы произвести на него впечатление. Подумаешь, черное платье, нитка жемчуга, брильянтовые серьги. Подумалось, что именно так должна выглядеть жена известного пианиста Сергея Смирнова.

Сережа на самом деле придвинулся к нам, чтобы и ему был хорошо виден экран. И представление началось!