Убийство в районной поликлинике

Он повнимательнее присмотрелся к Марии Ильиничне Поиловой. За отсутствием лица Зубриков к сожалению вынужден был довольствоваться созерцанием фигуры в целом. «Среднего роста, крупная, с пухлыми руками, вполне приятная на вид женщина», – заключил Зубриков.

– За вами кто-нибудь есть? – поинтересовалась Поилова.

– Нет. Я последний.

– Ну даже если кто и придет, – она сверилась с миниатюрными часами, крошечный циферблат которых выглядел на ее запястье, как пуговка.

– Я могу взглянуть, и, если кто пришел, сказать, чтобы не ждали, – предложил Зубриков.

– Нет-нет, я сама, – отодвинула стул главврач, скользнув внимательным взглядом по палке посетителя.

Петр Петрович моментально понял ее взгляд.

– Не обращайте внимания на мою палку, – рассмеялся он, блеснув парой золотых зубов, – Это так, для важности.

Он быстро поднялся и, опережая Поилову, выглянул в коридор. Там никого не было.

– Никого, – быстро констатировал Зубриков.

– Ну и отлично, – закрыла тему главврач и слегка закашлялась.

– Простудились? – участливо спросил Петр Петрович.

– Да, немного. Грипп, знаете ли, не дремлет.

– Знаю, – грустно кивнул Зубриков, – В прошлом году переболел. А наши власти, – продолжал он, – совсем не заботятся о здравоохранении. Нынешний министр…

– Извините, – решительно перебила словоохотливого пациента главврач, – Я сегодня немного устала и хотела бы перейти к делу. Мне приятно было бы поговорить с вами, но как-нибудь в другой раз. А то даже чаю попить некогда. Я уже и воду приготовила, осталось только вскипятить. Потом у меня еще дела вечером. Хотя, если вы не торопитесь, мы можем потом попить чаю вместе и даже с конфетами.

Зубриков, выбитый из колеи монологом Марии Ильиничны, поспешно отказался от столь любезного предложения. Тут только он заметил длинный чайник, который не требовалось кипятить на газе. Носик его приветливо торчал и, казалось, приглашал налить из него. В дальнем углу стола лежала коробка конфет. – «Шоколадные…» – с завистью подумал Зубриков, и, взвесив ее глазами, дал коробке граммов 400.

– Ну что ж, тогда – к делу, – сказала Поилова, – Как вас зовут?

– Петр Петрович Зубриков.

– Вы ведь у меня впервые?

– Да, раньше не доводилось, Мария Ильинична.

– Очень любезно с вашей стороны узнать мое имя-отчество заранее, – улыбнулась очками и носом Поилова.

– Ну что вы, Мария Ильинична! – махнул рукой Зубриков, – Я не настолько галантен. Вы мне льстите. Просто медсестра недавно сказала, как вас зовут, – и он лучезарно улыбнулся.

– Итак, по какому вы делу, уважаемый? – слегка осипшим голосом спросила главврач.

– А я, собственно, по вопросу моего друга Георгия Кузьмича Балабанова. Ему ВТЭК никак инвалидность не дает. Я с Зутовой, да вы ее, конечно, знаете, она у вас в поликлинике вторым терапевтическим заведует, вдрызг разругался. Волокитит, и заметьте, без всяких оснований.

– Ну, а я чем могу помочь? – учтиво спросила Поилова.

– Как чем? – удивился Зубриков. – Разберитесь и присвойте ему инвалидность. Тут у меня все документы.

Петр Петрович достал из бесформенного вместилища хозяйственной сумки пачку помятых медицинских бумаг. Тщательно расправив, он положил их прямо перед Поиловой – Ну, а сам Балабанов почему не пришел? – поинтересовалась главврач.

– Гриппует, – пояснил Зубриков, – Да и нервный он человек. Он, кстати, по части невропатолога-то и должен получить инвалидность. Тут, я узнал, у вас психиатр платно принимает. Уж он-то точно бы дал, не сомневайтесь.

– От меня вы чего хотите? – устало повторила Поилова.

Зубриков явственно представил, как под шапочкой у нее потеет лоб.

– Вы, разберитесь, – мягко попросил Зубриков. – Впрочем, можно и сейчас. Тут беглого взгляда достаточно. А вот, кстати, бывший министр здравоохранения…

– Оставьте бумаги, я посмотрю, – изнемогающе проговорила Поилова.

– Конечно, конечно, – обрадовался Зубриков, – Только вот позвольте расписочку.

– Какую еще расписочку? – глаза Поиловой, казалось, вот-вот выскочат из-под стекол очков.

– Ну, как же? В получении медицинских документов. Это ведь вам не хухры-мухры. Сами понимаете. Вот, если бы медсестра какая-нибудь была, как свидетель, тогда другое дело. А то, не дай Бог, что случится. Гоша перенервничает, и тогда… – Зубриков закатил глаза, показывая, что продолжать нет смысла.

Поилова впилась глазами в последнего посетителя и смотрела так на него с минуту.

– Не дам! – неожиданно визгливо выкрикнула она, – Это безобразие! Впервые встречаюсь с таким нецивилизованным пациентом.

– Ну что вы, – возразил Зубриков, – Именно в цивилизованных странах такая практика процветает. Взять хотя бы Швейцарию.

– Не дам, – отрезала главврач и решительно отодвинула документы, – Хотите, оставьте, но расписки не дам. Это недоверие. Это в конце концов оскорбительно, и это… – она закашлялась.

– Бог с вами, – миролюбиво сказал Зубриков, – Оставлю так, смотрите на здоровье. Только если вы их утеряете, и Саша перенервничает, – предупредил Петр Петрович, – психиатра будете оплачивать из своего кармана.

– Не потеряю, – буркнула Поилова, придвигая документы.