Убийство в приличном обществе

— Мистер Бенедикт ушел из дома, — возразил я. — Я встретил его на полдороге. Надеюсь, в его отсутствие я могу побеседовать с мисс Марчвуд в гостиной.

Горничная (я запоздало вспомнил, что ее фамилия Паркер) с несчастным видом замялась, но, видя, что я не собираюсь уходить, все же впустила меня в дом.

— В таком случае, сэр, прошу вас подождать. Я поднимусь и спрошу мисс Марчвуд, спустится ли она и поговорит ли с вами. Она тоже очень огорчена… как и все мы.

С этими словами, всхлипнув, Паркер впустила меня в ту комнату, где стояло пианино. В ожидании Изабеллы Марчвуд я снова рассматривал фотографию Аллегры Бенедикт. На ней она выглядела такой юной, красивой и невинной… и, как мне показалось, способной на непредсказуемые поступки. Глаза ее смотрели прямо в объектив, разомкнутые губы улыбались — возможно, улыбка предназначалась фотографу. Интересно, о чем она думала, пока ее снимали? Похоже, ее все любили. Но чего она, тогда еще полуребенок, ждала от жизни? Страстной любви? Себастьян Бенедикт не похож на прекрасного принца из сказки! Может быть, юная девушка с нетерпением ждала переезда в Англию… Какой ей представлялась новая жизнь? Наверное, лучшей, чем оказалась на самом деле.

Я сочувственно посмотрел на снимок молодой девушки в серебряной рамке и потрогал рубиновую вазу — возможно, из итальянского стекла. Красную розу, которая стояла в ней в прошлый раз, заменили на розовую. В нашей стране розы сейчас не цветут. И эту розу, и ее предшественницу привезли издалека и каким-то образом сохранили; должно быть, они стоили недешево.

Услышав сзади слабый щелчок, я обернулся и увидел Изабеллу Марчвуд. Она стояла в дверях, опасливо глядя на меня. Как и в прошлый раз, она была одета в черное с кружевной мантильей. В прошлый раз она показалась мне дурнушкой. Сейчас она выглядела больной: бледная, осунувшаяся, уголок рта дергался в нервном тике. Интересно, надолго ли ее хватит? Я попытался успокоить бедную женщину:

— Ваш хозяин нам не помешает. Он куда-то ушел. Я встретил его на полпути в Эгам. Прошу вас, садитесь.

Мисс Марчвуд нехотя подошла и села недалеко от двери, чтобы, как я догадался, сразу убежать, если Бенедикт вернется… или если я ее слишком напугаю.

— К сожалению, вынужден снова вас побеспокоить, — начал я.

— Вы его нашли? — жадно спросила она, подаваясь вперед и прижимая руки к плоской груди.

— Еще нет, — признался я, гадая, не подвергнусь ли я и сейчас таким же упрекам, какими меня осыпал Бенедикт.

Но компаньонка лишь вздохнула, качая головой. Не глядя на меня, она очень тихо спросила:

— Как по-вашему, вы его найдете?

— Мисс Марчвуд, найти убийцу — моя работа. Я сделаю все, что могу. Понимаю, что моя просьба вас огорчит, но, может быть, вы еще раз расскажете мне о событиях прошлой субботы?

Она не возразила, а начала вновь излагать свой рассказ тихо и монотонно. Я употребил слово «излагать» намеренно. Она говорила почти теми же словами, что и в прошлый раз, что подтвердило мои подозрения: она все отрепетировала, предчувствуя, что ее будут допрашивать. Когда человек так дословно все повторяет, скорее всего, он боится проговориться или запутаться. Допросив множество свидетелей, я понял: важно не то, что они говорят. Куда важнее то, о чем они умалчивают.

Когда она закончила, я спросил:

— В тот день у вас не было других причин для поездки в Лондон — только желание миссис Бенедикт отдать брошь ювелиру?

— Мы и отдали брошь ювелиру! — тут же ответила мисс Марчвуд несколько испуганно и вместе с тем возмущенно.

— Да, действительно. Мой помощник уже побеседовал с ювелиром Тедески.

— И что он сказал? — выпалила она, вскидывая голову.

— Что миссис Бенедикт, вместе с вами, посетила его лавку и оставила брошь у него.

— Да, да! — воскликнула мисс Марчвуд. — Так все и было… Ведь я вам уже все рассказала. Почему вы снова меня расспрашиваете?

— Потому что, мисс Марчвуд, у меня возникло одно затруднение. Вот в чем дело. Вы вышли от ювелира около половины пятого, но в галерею пришли только в половине шестого или чуть позже. Мистер Ангелис точно запомнил, когда вы пришли, потому что перед вашим приходом посмотрел на часы. Получается целый час. Где вы были в этот промежуток времени? Точнее, где была миссис Бенедикт?

— Но я не знаю! — воскликнула компаньонка. — Я точно не помню, когда мы вышли от Тедески. Потом я потеряла Аллегру в тумане и довольно долго ходила по улице туда-сюда и искала ее. Я понятия не имею, сколько прошло времени! — Она достала из-за манжеты кружевной платочек. — Как я могу вам сказать, где была бедняжка Аллегра? Я ведь потеряла ее, навсегда потеряла! Возможно, она тогда уже лежала мертвая на холодной земле… Ах, я этого не вынесу!

Несмотря на жалость к несчастной компаньонке, я вынужден был продолжать:

— В таком случае позвольте спросить вас прямо. Имелась ли другая причина для вашей поездки в Лондон? Может быть, у вас было другое дело? Может, кто-либо из вас надеялся встретиться здесь с кем-нибудь?