Убийство в приличном обществе

— Здесь, мистер Росс. — Скалли подвел меня к столу, на котором были аккуратно разложены вещи покойницы, и взял юбку. — Немного порвалась вот здесь, видите?

Юбка была из коричневой шерстяной ткани; расстелив ее на столе, я увидел дыру с рваными краями ниже пояса. Дыра была длиной дюйма три и около дюйма шириной.

— Это для вас важно? — спросил Скалли, не сводя с меня своих блекло-голубых глаз.

— Возможно, — ответил я. — Если удастся найти недостающий клочок. Где ее украшения?

Скалли вручил мне мятую картонную коробку. Открыв ее, я увидел драгоценности, о которых говорил Данн.

— Мне придется забрать их с собой; сейчас напишу расписку. — Я написал, что забираю два кольца, одно из желтого металла, одно из серебристого металла с камнем белого цвета, и пару серег желтого металла с жемчужинами. В таких случаях подробное описание очень важно. На посторонний взгляд, поддельные алмазы и позолота выглядят вполне убедительно. И потом, не хотелось, чтобы Бенедикт потом обвинил нас в подмене ценных украшений на фальшивки. — Спасибо, Скалли.

Он понял, что я больше его не задерживаю, и засунул расписку в карман жилета.

— Рад был помочь вам, инспектор. Извините, мне пора к доктору Кармайклу.

Как мы договорились, из больницы я отправился в Грин-парк, где встретился с Моррисом, констеблем Вуттоном и констеблем парковой полиции Уильямом Хопкинсом, который обнаружил тело. Позже к нам присоединился инспектор парковой полиции по фамилии Пиклз. Выражение лица у него было очень кислое — похоже, он страдал несварением. Даже редкие усики висели как-то уныло. Констебль Хопкинс, напротив, показался мне бравым военным в отставке. Стоял он очень прямо, как на параде, и его роскошные напомаженные усы выглядели особенно пышно рядом со скудной растительностью инспектора Пиклза.

В Грин-парке много открытых лужаек, широких аллей и дорожек, обсаженных деревьями. Немногим более ста лет назад, когда здесь еще была городская окраина, это место пользовалось дурной славой: все боялись грабителей и разбойников с большой дороги. В наши дни королевские парки, в том числе и Грин-парк, считаются тихими уголками, местами отдыха. В парках собственная полиция следит за порядком. Не в таком уголке рассчитываешь столкнуться с убийцей… Чем больше я озирался по сторонам, тем невероятнее казалось мне то, что здесь произошло. Каким образом Аллегра Бенедикт очутилась в парке? Пойти гулять она могла в ясный солнечный день. Но что заманило ее в Грин-парк в туманный, промозглый вечер? Конечно, можно предположить, что она просто заблудилась. В конце концов, парк с одной стороны граничит с улицей Пикадилли. И все же…

Мы собрались в том месте, где Хопкинс сделал свою ужасную находку. Труп он обнаружил в дальнем конце парка, где деревья и кусты не так ухожены, как в центре. Рядом с довольно густыми зарослями раскинул свои ветви огромный старый дуб. Моррис задрал голову и осмотрел его.

— Очень красивое дерево, — заметил он.

— Этот дуб, — горделиво сообщил ему констебль Хопкинс, — посадили здесь при Карле Втором. Король очень любил Грин-парк. Бывало, придет сюда со своими придворными и гуляет запросто, а иногда беседует с подданными… Конечно, он приходил сюда уже после своего возвращения на престол. А во времена гражданской войны, когда королю пришлось спасаться от врагов, он спрятался на дубе. Солдаты «круглоголовых», которые охотились на него, обыскали всю округу, а посмотреть наверх не догадались. Наверное, поэтому король так полюбил дубы; может быть, он и приказал посадить здесь один в честь своего благополучного спасения.

Я тоже слышал, что молодому Карлу Второму пришлось прятаться от преследователей на дубе. Но никогда не слышал, что после тех событий король приказывал сажать дубы в память о том знаменательном событии. По-моему, Хопкинс придумал эту историю сам и охотно рассказывал ее впечатлительным посетителям парка; возможно, его благодарили за ценные сведения и награждали шиллингом-другим.

— Ладно, Хопкинс! — рявкнул инспектор Пиклз, раздраженный говорливостью своего подчиненного. Однако мы с Моррисом состроили подобающие случаю восхищенные мины и обратили внимание на мятые кусты. Их обнесли веревочным кордоном и повесили дощечку с написанным от руки извещением: «Проход воспрещен».

— Приятно видеть, что место преступления так хорошо охраняется, — обратился я к инспектору Пиклзу.

Пиклз еще больше приуныл, если только такое возможно.

— Мы сделали все необходимое. Сразу после того, как жертву обнаружили, я прислал сюда двух констеблей и велел не пускать сюда посетителей.

— Да, сэр, так точно, сэр! — поддержал своего начальника констебль.

Сознание собственной важности — как-никак это он обнаружил труп — позволило Хопкинсу обращаться к нам напрямую, рискуя навлечь на себя гнев инспектора Пиклза. Он неблагоразумно решил развить мысль своего начальника: