Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге]

— Я с ним не пил, поэтому мало о нем знаю. Но рассказывают о нем много. Здесь он только по ночам работал, двенадцать часов через день, ему удобно. А все остальное время занимался ростовщичеством в основном или шантажом. Но работал чисто, не придерешься.

— Ничего себе старичок! — изумился Тупин.

— Убить его мог любой. И должников у него хватало, и тех, о ком он знал не очень хорошие вещи…

— О которых они предпочли бы забыть, — подхватил Тупин. — Вот, видите, личность убитого начинает немного проясняться.

— Но вам нужен убийца.

— Для меня пока ясно лишь одно: убийца работает в институте, либо работал, либо имеет доступ в институт через друзей или родственников.

— Ни фига себе! — не удержался старшина. — Какое же это одно?

— Возьмем сито, отсеем мелочь пузатую, останутся крупные камни, которые и будем раскалывать.

— А если убийца из «мелочи пузатой»?

— Тогда возьмем сито помельче. И все по новой.

— Работенка!

— С трупами оно поспокойнее. Молчаливые, и требования умеренные. Прокурору жаловаться не пойдут.

— Сегодня ночью они что-то расходились…

Парадный вход был почему-то открыт. Тупин нахмурился.

— Не дотрагивайтесь до двери!

— Ну, Даниловна! — воскликнул старшина. — Совсем плохая стала.

Капитан достал платок и осторожно открыл входную дверь. Они вошли.

— Кто такая Даниловна? — спросил он, подымаясь по лестнице.

— Ночная дежурная. Пенсионерка. Страдает бессонницей, поэтому каждую ночь дежурит. Говорит: «Все не без толку!» И денежки капают, и ночь у телефона веселее проходит. Живет одна, как и Андреич. Частенько его чаем поила.

— Привечала?

— А как же! Женщина все за какого-нибудь мужика цепляется. Это мужик может жить и с бутылкой. А женщине, даже самой пропащей, алкоголичке, мужик нужен, пусть хоть совсем завалящий.

— Много, я смотрю, вы знаете, Фадеев!

— Так ведь тридцать лет вожу. Считай, как с армии пришел.

— А учиться не хотелось?

— Нет, не хотелось. Женился я рано, дите родилось. Кормить, кроме меня, некому. А тут и зарплата поболее, и льготы.

Беседуя, они не спеша поднялись на третий этаж и опять застыли от негодования: за столом дежурной сидел молодой и красивый труп, а у него на коленях, положив голову ему на грудь, сидела старушка. И можно было определить, не подходя ближе, что она мертва: рот застыл в беззвучном крике, глаза широко раскрыты от ужаса.

— Мерзавец! — прорычал старшина. — И Даниловну убил.

— С первым согласен: не уважает он нас, — заметил капитан. — А насчет второго вы не правы, Даниловна умерла сама. Правда, кто-то ей помог умереть самой.

— Ее-то за что? Она за всю жизнь мухи не обидела, — горевал старшина.

— Свидетелей убирают не из-за их моральных качеств.

Капитан позвонил дежурному угрозыска:

— Егоров, ты? Это Тупин. Давай всю бригаду в наш институт. Здесь два трупа. Ты не остри, не только два, а два лишних: убийство и, по-видимому, инфаркт миокарда. Пусть подъезжают к центральному входу, открыто.

— Как он ее убрал-то? — недоумевал старшина.

— Просто! Вы с Чичиным здоровые мужики и всякое повидали и то орали, за версту слышно было, я из машины выскочил как ошпаренный. А здесь больная женщина, старая, и сердце пошаливало наверняка, вскрытие покажет. И в полутьме коридора на нее голый труп движется с непристойными предложениями. Тут и у молодой все опустится.

— Голосок у него не как у Ленского.

— Это кто?

— Ария есть Ленского. «Я люблю вас, я люблю вас, Ольга…» Жена у меня — Ольга. Обожает слушать. И я выучил постепенно.

— Вы бы, Фадеев, спустились вниз и проводили часть группы в подвал.

— А вы здесь останетесь? — забеспокоился старшина.

— Не боись, Фадеев! — успокоил капитан. — Убийца уже дома второй сон смотрит.

— Близко живет, думаете?

— А то через весь город катается в три часа ночи. На патруль нарваться запросто можно. А в патрули Даниловны не входят.

— Круг сужается.

— Пол-института живет в близлежащих домах. Он их и строил для своих сотрудников.

Старшина пошел на выход, опасливо поглядывая по сторонам, будто ожидал, что кто-то выскочит из полутьмы в голом виде и с непристойными предложениями.

Тупин остался один. Он сидел на столе и пристально смотрел на выражение ужаса у старушки и на умиротворенное лицо молодого красавца, чью красоту несколько портила дырка во лбу, оставленная пулей калибра 5,6.

Телефон зазвонил так внезапно, что Тупин вздрогнул.

«Черт! Звонок с того света!»

Но трубку снял и хриплым, усталым голосом произнес: «Да!»

— Андреич, привет! — радостный подхалимский голосок плохо соответствовал времени разговора. — Куры строишь Даниловне? Любви все возрасты покорны? Шуры-муры и амуры… Я принимаю твое предложение. Здоровье дороже. Сопротивляемость с возрастом падает…

— Кто это? — раздраженно спросил Тупин, ничего не поняв.

На другом конце провода тоже поняли, что слушает не Андреич.

— Ой! — и бросили в испуге трубку.

«Однако! — подумал Тупин. — Кому это не спится от предложения Андреича? И что это за предложение, если не спится? Если даже здоровье дороже — без угроз не обошлось».

Телефон вновь залился звонкой трелью. Капитан снял трубку.

— Слушаю!

Послышалось тяжелое сопение, и вновь трубку положили на рычаг.