Убийство в Мэрсдон Мэнор

— Ну что ж, сейчас я вам всё объясню. Сначала Блэк отвечал нормально, не слишком быстро, но и не задумываясь, и не делая пауз, так что мы можем смело делать вывод о том, что он не чувствовал себя виноватым и ему было нечего скрывать. «День» и «Ночь, и «Место» и Имя» — вполне обычные ассоциации. Тогда я подбросил ему имя «Бернар», чтобы проверить, не виделся ли он случайно с нашим добрым эскулапом. Но, как выяснилось, нет. Итак, пойдём дальше. На мое слово «Вторник» он тут же, не задумываясь, отвечает «Обед», но на слова «Путешествие» и «Страна» следует соответственно «Судно» и «Уганда». Всё это ясно говорит о том, что нашего друга в настоящее время волнует именно плавание, в которое он собирался отправиться, а вовсе не та причина, что привела его сюда. «История» наводит его на мысль о тех историй о львах, которыми он, вне всякого сомнения, потчевал своих собеседников за обедом. Далее я говорю «Охотничье ружье» и вдруг слышу в ответ совсем неожиданное — «Ферма»! Когда я говорю «Выстрел», он, не задумываясь, отвечает «Самоубийство». По-моему, ассоциация довольно-таки прозрачная. Какой-то человек, которого он знал, покончил с собой выстрелом из ружья на какой-то ферме. И не забывайте, что в подсознании у него все те истории, что он рассказывал за обедом. Думаю, вы будете правы, если согласитесь со мной, что нам с вами следует попросить капитана Блэка подняться сюда и рассказать нам историю о самоубийстве, которую он рассказывал в тот самый вторник за обедом в Мэрсдон Мэнор.

Похоже, капитан Блэк живо заинтересовался нашим предложением.

— Да, да, в тот вечер я рассказывал и об этом. Теперь я ясно вспомнил. Один парень застрелился на ферме — сунул в рот ствол охотничьего ружья и пальнул, так что пуля попала в мозг. Доктора тамошние едва с ума не сошли, ничего не могли понять — ни следа от пули, ни раны, ничего, только немного крови на губах. Но что?..

— Вы хотите спросить, что общего у этой истории с трагедией, что произошла в Мэрсдон Мэнор? Стало быть, вы не знаете, что, когда мистера Малтраверса обнаружили мертвым, рядом с его телом валялось охотничье ружье?

— Уж не хотите ли вы сказать, что мой рассказ подал ему идею… О нет! Не может быть!

— Вашей вины тут нет — коли человек решился на такое, тут уж ничего не поделаешь. Ладно, забудьте об этом. А сейчас прошу извинить — мне надо позвонить в Лондон.

Разговор по телефону оказался настолько долгим, что я уже начал терять терпение. Видимо, речь шла о чём-то серьёзном, потому что когда Пуаро вернулся, вид у него был отсутствующий. Всю вторую половину дня он провёл в одиночестве. Только часов в семь, словно очнувшись от спячки, он вдруг засуетился и в конце концов объявил, что откладывать, дескать, больше нечего — пришло время сообщить результаты расследования молодой вдове. К тому времени, надо признаться, моё сочувствие целиком и полностью было на её стороне. Подумать только! Остаться без гроша, да ещё зная, что любимый человек убил себя ради того, чтобы обеспечить ей безбедное существование! Поистине тяжкая ноша для любой женщины! Правда, в глубине души я лелеял неясную надежду, что, может быть, молодому Блэку удастся хоть немного утешить её в горе. Недаром говорят, что время лучший лекарь, и, когда печаль её пройдёт, его любовь сможет вернуть её к жизни. А то, что он влюблён в неё по уши, и слепому видно.

Разговор с леди оказался мучительным. Поначалу она вообще отказывалась поверить тому, что рассказал Пуаро. Когда же ему, наконец, с трудом удалось её убедить, зарыдала так, что у меня просто сердце разрывалось. Проведённый по нашей просьбе осмотр тела подтвердил самые худшие подозрения, больше того — превратил их в уверенность. Конечно, Пуаро не меньше меня жалел бедняжку, но что он мог сделать? Ведь он работал на страховую компанию, и руки у него были связаны. Но меня ждало ещё одно потрясение. Уже стоя на пороге и собираясь уходить, он вдруг неожиданно обернулся к ней.

— Мадам, — мягко проговорил он, обращаясь к миссис Малтраверс. — Не стоит так горевать! Разве вы не знаете, что смерти как таковой нет и что те, кого мы любим, всегда остаются с нами!

— Что вы хотите сказать? — растерявшись, пролепетала вдова с круглыми от удивления глазами.

— Разве вы никогда не участвовали в спиритических сеансах? Странно! Знаете, я готов поклясться, что из вас, мадам, мог бы получиться великолепный медиум!

— Да, да, я это слышу уже не первый раз. Не неужели такой человек, как вы, мсье, верит в спиритизм?!

— Эх, мадам, за свою жизнь я, поверьте, видел немало странного! А кстати, знаете ли, что говорят о вашем доме в деревне? Что он проклят!

Вдова грустно кивнула. В эту самую минуту постучала горничная и объявила, что обед подан.

— Может быть, вы останетесь и пообедаете со мной?

Мы с удовольствием приняли её приглашение, и мне показалось, что наше присутствие помогло ей немного отвлечься от тяжкого горя.