Убийство в "Долине царей"

Вот она, жизнь московская! Непонятная, запредельная. Человека чуть не убивают на пороге дома, а соседям даже лень рожу высунуть и посмотреть, что за шум такой в общем коридоре? Как в Америке, ей-богу! Все-таки спросить их надо. Может, в «глазок» видели или в щелку, трусы поганые.

Я запланировал с утра пораньше сфотографировать Заклепкина и Квочкина, чтобы иметь на руках снимки всех, повязанных на «деле» Шекельграббера, но теперь стоило всерьез заняться здоровьем. Поэтому я решил убить двух кроликов: попарить кости в сауне и принять массаж от рук Горчицына, а заодно и самому пощупать его вопросами.

Когда я уже собрался выходить, прихрамывая и держась ладонью за поясницу, раздался звонок.

— Тебя предупредили, — сказала трубка, опустив привычное «алло».

Я рассвирепел:

— Ты, урод, передай Опрелину, что его жена будет носить ожерелье из его и твоих зубов!

В трубке рассмеялись:

— Опрелину?.. Ах ты кот! Ладно, передам при встрече. Может, и он тебе рожу начистит…

Без всякой надежды я обзвонил квартиры в коридоре. Один сосед якобы рано лег, другой просто не открыл мне, хотя топтался за дверью и вздыхал от нерешительности. Только старуха, доживавшая в однокомнатной квартире напротив, пустила меня и созналась, что видела нападавших.

— Что ж вы не вышли?

— Бог с тобой, милок. Меня соплей перешибешь, а там три лба — в дверь не пролезут.

— Милицию бы вызвали.

— Так телефона нет и набирать не умею, — ответила сидидомица.

— Узнать их сможете?

— Боюсь я, да и вижу плохо.

— Сможете, сможете. А бояться некого…

В подземном переходе, заходящем и в метро, как всегда полно нищих. Больше всех из них, по моим наблюдениям, «зарабатывала» дама с гитарой наперевес. Играть она явно не умела, но делала вид, что вот-вот начнет, и при этом закатывала глаза, изображая слепую. Для убедительности, милостыню к ней подходил пересчитывать бомж-подельщик, ежедневно менявший плакатик на груди: «Куплю ваучер», «Продам ваучер», «Куплю сломанные часы», «Куплю СКВ», «Нужна срочная платная операция», «Помогите жертве советской психиатрии», «Лейкемия. Жить осталось два месяца», — потом по второму кругу. Меня давно подмывало познакомиться со всеми этими жизнью пришибленными, нарядившись в такого же. Заодно бы и деньжат рядом с ними поднабрал и статью в журнале тиснул. И вот, казалось бы, счастье улыбнулось: я увидел, как Квочкин с тремя милиционерами собирает эту беспутную публику, точно грибы, в машину. Лучшей рекомендации и опеки нельзя было и желать.

Я подошел, поинтересовался.

— Вчера бомжа убили, — объяснил Квочкин свои действия. — Кто-то из своих. Надо проверить. А это что у тебя за бандитская пуля в виде фингала?

— Ищу убийцу Шекельграббера.

— Не надоело тебе?

— Пошли кого-нибудь в таксомоторный парк, пусть возьмет фотографии всех работников мужского пола от двадцати до сорока. У меня есть версия и свидетель.

— Нет, — подумав, сказал Квочкин, — это не таксисты тебя отделали. Таксисты обычно монтировкой бьют.

— Мне лучше знать.

— Что ты можешь знать! — разозлился Квочкин. Фотографии ему возьми! Кто так делает? Скажи фамилию, а дружков без фотографий доставят. Деревня, карту купи! — он постучал по моей голове костяшками кулака и добавил: — Сиди, я сам открою.

Я знал эту шутку и не обиделся.

— Ты проверял, где сотрудники «Долины царей» были в ночь убийства Шекельграббера?

— Это в детективных романах проверяют, а я и сам знаю: спали каждый в своей постели.

— А у меня есть сведения, что Опрелин не ночевал дома.

— Кто такой Опрелин?

— Водитель «Долины царей».

— Значит, у бабы был или у трех вокзалов халтурил, сказал Квочкин. — Я же просил тебя не лезть в это дело. Иди к этим дуракам из похоронного бюро и скажи, что второго апреля с твоей помощью милиция арестует убийцу. Пусть готовят деньги.

— Ты уже знаешь, кто убил Шекельграббера?!

— Я с самого начала знал.

— Ну намекни.

— Нет. Выкинешь какой-нибудь фокус преждевременно. Человек ты неопытный, прямо скажем, не наш человек…

— А почему второго апреля?

— Потому что в этом квартале процент раскрываемости у меня в норме, а первого тебе никто не поверит. Все, пока, пиши письма, — и он уехал…

Толковый мужик, оказывается, Квочкин, а я думал, он только глоткой работать умеет…

В бассейн, как обнаружилось, не легко попасть человеку, который пришел без плавок, резиновой шапочки и справки от врача. Но деньги решили проблему и под честное слово, что в бассейн я нагишом не сигану, а пойду париться, контролер махнул рукой. В сауне тоже был водоем с большое корыто и с ледяной водой, им я и удовольствовался, потом посидел в парилке, отдохнул и спросил массажиста. Пришел какой-то мужик и вяло сообщил, что массаж — хорошо оплачиваемое удовольствие.

— А где Горчицын? — спросил я.

— В женском отделении, — ответил мужик.

— Нельзя его пригласить?

— Нельзя.

— Почему?

— Его сюда не пускают для его же безопасности, — сказал мужик. — Да и вы, если из его подружек, лучше шли бы своей дорогой и нормальных людей не смущали.

Вот и ответ, почему Поглощаев пошел с Горчицыным в Сандуны, — подумал я, а мужику сказал: