Убийство под микроскопом: записки судмедэксперта

– Присмотритесь внимательнее к потерпевшей, – проинформировал он меня. – Эту Белову били долго и беспощадно. Наверняка не один день. Смерть, похоже, наступила не сразу, где-то ночью, это я по температуре тела определил. В самой квартире полный беспорядок, не жилье, а какой-то притон.

Уже при наружном осмотре бросились в глаза множественные кровоподтеки и ссадины на лице, груди, животе, верхних и нижних конечностях убитой. Всего я насчитал таких повреждений около пятидесяти, погибшая была буквально «разрисована» с ног до головы. Какая-то ужасная мозаика – нечто вроде того, что мы видим в фильмах ужасов, кровавых боевиках, либо при беглом взгляде на отпетого уголовника, обезобразившего кожу подробными, занимающими большую площадь, татуировками. Часть кровоподтеков, представлявшаяся более ранней по сравнению с остальными, свидетельствовала о длительном избиении. Прежний опыт подсказывает, что такое вряд ли мог сотворить один человек.

Это мнение подтвердилось в дальнейшем. Пока же на вскрытии была установлена непосредственная и комбинированная причина смерти: тупая травма головы с кровоизлияниями в мозг, травма груди и живота с множественными переломами ребер, разрывами печени, массивным внутренним кровотечением.

Такие преступления, совершаемые на бытовой почве и, как правило, в нетрезвом состоянии, раскрываются довольно быстро. Не то, что ставшие сейчас популярными заказные убийства с использованием огнестрельного оружия, где профессиональные убийцы, совершив свое черное дело, буквально исчезают, проваливаются сквозь землю, обрекая сыщиков и уголовный розыск на длительные, часто безуспешные поиски.

В нашем случае исполнителей вычислили быстро, за каких-нибудь пару дней. Уже к 26 декабря 34-летний Матвей Перевалов и 28-летний Николай Рябчиков были взяты под стражу. Далеко не юноши, повидавшие виды и ранее судимые, оба в ходе следствия, продолжавшегося почти год, не раз меняли свои показания. Да, были в той квартире на Михайловской. Да, били, но всего один-два удара, и то не сильно, так – пощечины. Да – пили, но не били, кроме тех пощечин. И сама Белова – далеко не ангел. Нигде не работала, пропивала и продавала чужие вещи, стащила и часы Рябчикова, лечилась от алкоголизма.

Довольно быстро нашлись и свидетели. Дом-то не частный, многоквартирный. К тому же соседи и те, кто приходил на Михайловскую, знали, что в квартире, где избивали Белову, в любое время дня и ночи можно было выпить и закусить. Типичный притон.

Казалось бы, ясное и абсолютно доказанное дело почти не продвигалось в расследовании. Еще летом, а точнее 4 июля, меня вызвали в качестве эксперта в суд, потом процесс отложили до осени, так он и докатился до декабря. Прошел ровно год.

И вот наконец декабрь. Я еще не начал читать свое заключение о причине смерти и повреждениях, причиненных Беловой, как оба адвоката заявили отвод эксперту. Такое бывает крайне редко и в моей многолетней практике еще не случалось. Защиту Перевалова и Рябчикова осуществляли женщины-адвокаты, одна опытная, со стажем, другая – гораздо моложе, часто слово в слово повторявшая доводы коллеги.

Свою позицию о моей отставке адвокаты объяснили тем, что, вскрывая труп Беловой, эксперт руководствовался постановлением следователя прокуратуры, вынесенным спустя неделю после вскрытия, т. е. таким образом было нарушено важное положение Уголовно-процессуального кодекса РФ.

В заявлении об отводе врача, исследовавшего труп, прозвучали фразы, что «эксперт прямо или косвенно заинтересован в деле», «имеет место грубая ошибка, с выходом за рамки полномочий», «необходимы эксгумация и дополнительная экспертиза», наконец – «эксперт в данном случае не служит истине, а подтверждает свою репутацию». Обвинения, что и говорить, излишне эмоциональные, бездоказательные. И все это ради достижения двух целей: затянуть процесс на неопределенный срок, добившись дополнительного расследования, и в конечном счете изменить меру наказания, не связывая ее с изоляцией обвиняемых от общества.

А как же труп, на котором около пятидесяти ударов в разные части тела – голову, лицо, грудь, живот?

Прошло четыре долгих дня в суде, с полным отрывом от работы. Лишь на пятый день около полудня дошла, наконец, очередь и до меня.

Оба адвоката с завидным упорством, как футболисты в решающей кубковой игре, перекатывали друг другу «мяч», уводя «его» (то есть суть дела) от остального состава суда.

И дело тут не в стороне обвинения. Оба адвоката с завидным упор ством, как футболисты в решающей кубковой игре, перекатывали друг другу «мяч», уводя «его» (то есть суть дела) от остального состава суда. Поначалу мне задали около двадцати вопросов, после их оглашения последовал еще десяток, хотя обычно защита задает все, их интересующие, сразу. Такая тактика сделала процесс резиновым, растянула его. Ведь только на изложение ответов ушло почти два рабочих дня.

* * *