Убийство под микроскопом: записки судмедэксперта

…Исследование ножа под стереомикроскопом было почти закончено. Осталось осмотреть только небольшую выемку с правой боковой стороны клинка, которая имеется у многих складных ножей и предназначена для более удобного их открывания. Передвигая нож под микроскопом, я вдруг заметил в глубине выемки блестящее изогнутое волоконце синего цвета, похожее на запятую, рядом еще одно – более светлое. Кончиком тонкой иглы волокна были осторожно сняты с поверхности ножа и помещены в каплю дистиллированной воды…

* * *

Пока я рассматривал одежду Петрова и внезапно появившийся нож как собственными близорукими глазами, так и с помощью микроскопа, а сам подозреваемый лежал в больнице, быстро поправляясь после операции, следствию стали известны новые, весьма любопытные обстоятельства. Оказалось, что Петров мог легко избежать удара ножом, если бы он в тот роковой вечер находился не где-то в районе вокзала, а на работе, куда он был обязан придти еще за несколько часов до случившегося. Согласно графику смена дежурного ночного электрика В. Петрова начиналась в 17 часов. Однако к этому времени он на работу не вышел…

Узнав об этом, я созвонился со следователем, и мы условились опять встретиться в больнице, чтобы я мог присутствовать при его очередном разговоре с Петровым. Я иногда бываю на подобных беседах, так как закон разрешает судебно-медицинским экспертам лично присутствовать на допросах свидетелей и обвиняемых в ходе предварительного следствия.

Следователь вел допрос не спеша и даже, мне казалось, излишне флегматично. Короткий вопрос. Ответ. Еще вопрос. Еще ответ. Было, однако, заметно, что обстоятельства дела им тщательно проанализированы, а вопросы заранее подготовлены. Петров же, поначалу спокойный и улыбающийся, вскоре стал выглядеть растерянным, даже испуганным. Улыбка постепенно исчезла с его лица, и на нем появились капельки пота.

– Я устал. Очень устал, – откинувшись на подушку, внезапно сказал Владимир. – Не могли бы мы продолжить разговор в другой раз?

– Да и мне уже пора, – как бы извиняясь за назойливость, произнес следователь. – У меня только одна просьба, и больше мы вас сегодня не потревожим. В прошлый раз вы рассказали, что успели заметить нож в руке убегающего преступника. Не могли бы вы изобразить его на бумаге?

Он протянул Петрову лист белой бумаги и карандаш. Петров наклонил голову, словно вспоминая что-то, потом положил бумагу на тумбочку перед собой. Прошло несколько минут, пока он медленно начал что-то рисовать…

Спустя некоторое время, рассмотрев рисунок Владимира, мы обменялись впечатлениями. На бумаге был старательно изображен длинный нож весьма странной формы. У основания клинок представлялся очень широким, затем ширина его постепенно уменьшалась, а узкий конец был меньше сантиметра.

– Смотрите, вот и размеры проставлены.

– Да, я попросил Петрова хотя бы приблизительно указать их.

– Стало быть, так: длина клинка около 13–15 сантиметров, ширина у основания 25 миллиметров, а у конца всего-то 6–8 миллиметров. К тому же, обратите внимание, конец-то немного скошен.

– И когда он все это успел рассмотреть?

– Утверждает, что было светло и нож в руке у нападающего он видел очень хорошо. Раньше сам предлагал мне его нарисовать, говорил, что нож у него все время перед глазами…

– Но вот конец… Почему такой узкий конец?

После всех описанных обстоятельств, я думаю, читателю не покажется странной мысль, которая постепенно выделялась в сознании и у следователя, и у меня: а был ли преступник на самом деле? Не нанес ли Петров себе ранение сам, испугавшись ответственности и наказания за прогул? И вот ножевое ранение, по его словам, нанесенное неизвестным именно в тот день и в те часы, когда он должен был находиться на работе. Был целый ряд и других обстоятельств. Например, странное поведение Владимира в приемном покое больницы. Человек ранен, ему предстоит операция, а он просит санитарку срочно позвонить на работу… Особенно показалось удивительным то, что Петров успел за какие-то считаные секунды не просто увидеть нож в руке нападающего, но и запомнить его размеры. А был ли нож таким, каким нарисовал его Петров? Уж очень показалась нам похожей концевая часть ножа, который он изобразил, на клинок его собственного крохотного ножа-сувенира!

Иногда судебно-медицинским экспертам приходится встречаться с самоповреждениями, то есть с такими действиями, при которых потерпевший сам сознательно причиняет вред своему здоровью. Было и у меня несколько подобных, довольно запутанных случаев. И все-таки дело Петрова оказалось, пожалуй, наиболее сложным, ибо, несмотря на массу противоречивых данных, он так и не признавал факта саморанения, продолжая утверждать, что удар ножом был нанесен ему неизвестным преступником. По нашему же твердому убеждению, такого человека вообще не существовало. Но это предстояло еще доказать.

* * *

Для этого и существует следственный эксперимент, главный принцип которого – максимально точное воспроизведение фактов и событий в условиях, близких к действительности.