Убийство на Эйфелевой башне

С упавшим сердцем, оглушенная, Эжени повисла на Гонтране, который один оставался невозмутимым посреди всей этой неразберихи. Выставка буквально обрушилась на них со всех сторон. Шарахаясь от бродячих торговцев, аннамитского тира на передвижной тележке, египетских погонщиков мулов, они наконец добрались до очереди, стоявшей у южной опоры башни.

Уже ничего не желая на этом свете, Эжени украдкой поглядывала на элегантных девиц, удобно устроившихся в креслах на колесиках, которые везли лакеи в фуражках. «Вот бы мне так…»

— Тетя, ну видели, видели?

Подняв голову, она узрела целый лес поперечных балок и бруса, внутри которых скользил лифт. Ее охватило неукротимое желание бежать отсюда так быстро и так далеко, как только усталые ноги могли унести. Сквозь бумажную перегородку ей было слышно, как бубнит Гонтран:

— Триста метров… прямо сразу на второй этаж… четыре подъемника… Отис, Комбалюзье…

Отис, Комбалюзье. Эти иностранные имена вдруг представились ей в ядрах-вагонах из романа Жюля Верна, название которого она забыла.

— Тем, кто предпочтет подниматься пешком и пройти тысячу семьсот десять ступеней, понадобится не менее часа…

Ну да, конечно: «С Земли на Луну!» А вдруг тросы не выдержат?..

— Тетя, тетя, я хочу шарик! Шарик, надутый газом! Голубой! Всего одно су, тетя, только су!

«По физиономии бы тебе, вот чего!»

Она овладела собой. Бедной родственнице, которую приютили из чистого милосердия, не пристало давать волю сиюминутным чувствам. Она с сожалением протянула Эктору су. Гонтран все так же невозмутимо вслух читал карманный путеводитель по выставке.

— …В день в среднем одиннадцать тысяч посетителей, а башня может вместить десять тысяч человек за раз…

Он вдруг осекся, почувствовав ледяной взгляд, коим окатил его человек, стоявший впереди, — одетый с иголочки весьма пожилой японец. Не мигая, он сверлил его взглядом, пока тот не опустил глаза, и только тогда, довольный, отвернулся.

Когда наконец подошли к окошку кассы, Эжени была уже в такой панике, что не смогла проронить ни слова. Мари-Амели толкнула ее под локоть, приподнялась на цыпочках и громко возвестила:

— Четыре входных на вторую платформу, будьте добры!

— Зачем так высоко, хватило бы и первой! — пролепетала Эжени.

— Мы должны расписаться в «Золотой книге гостей» в павильоне газеты «Фигаро», вы разве забыли? Ей ведь владеет папа, он хочет прочесть наши имена в газете, платите же, тетя!

Протиснувшись в глубину лифта и оказавшись нос к носу с японцем, на лице которого застыло выражение детского восхищения, она рухнула на деревянную скамейку, препоручив Богу душу. Ее вниманием неожиданно целиком завладела реклама, увиденная в «Журнале мод»: «У вас анемия, хлороз, вам не хватает железа? Железо фирмы Бравэ улучшает кровь страдающих анемией».

— Бравэ, Бравэ, Бравэ, — тихонько твердила она.

Шок. С сердцем, ушедшим в пятки, она видела, как сами собой раздвинулись красные решетки вольера. Она не успела подумать: «Как меня сюда занесло?!», как лифт уже застыл на втором этаже, в 115,73 метрах над поверхностью земли.

Прислонившись к решетчатой ограде первого этажа башни, Виктор Легри следил за движением лифтов. Компаньон назначил ему встречу между фламандским рестораном и англо-американским баром. Народу в галерее было битком, всюду чувствовалось возбуждение, женщины то и дело издавали короткие нервные смешки, мужчины вели оживленные дискуссии. У тех, кто попадал сюда не в первый раз, на физиономиях читалась пресыщенность. Лифты останавливались, освобождались от груза, снова загружались и уезжали. На лестницах была разношерстная публика. Виктор ослабил узел галстука, расстегнул ворот рубашки. Солнце палило нещадно, его мучила жажда. Держа в руке шляпу, он пробился к сувенирной лавке. Голубой шарик стукнул его по лбу, и кто-то недовольно прокричал:

— Говорю же вам, это был ковбой! Он расписался в «Золотой книге гостей» после вас, а прибыл из Нью-Йорка!

Виктор увидел двух мальчиков и девчушку, прилипшую носом к витрине.

— Вот что красиво так красиво! Брошь, а на ней Эйфелева башня, и веера, и вышитые платки…

— Почему вы мне никогда не верите? — не унимался мальчуган с воздушным шариком. — Уверен, он из труппы Буффало Билла!

— Скукота твой Буффало Билл, а вот тут красиво, идите-ка сюда! — Старший из мальчиков показывал пальцем за горизонт. — Представляете, отсюда виден Шартр! Сто двадцать километров. Там Нотр-Дам, а вон Сен-Сюльпис. И еще Пантеон, Валь-де-Грас, у, как классно, да они гигантские, как в «Гулливере»!

— А это что за яйца всмятку, большие какие?

— Обсерватория. Дальше Монмартр, где базилику строят.

— Всего-то кусок пемзы, — проворчал малыш. — А скажи, Гонтран, если я отпущу шарик, он до Америки долетит?

«Хотелось бы мне сейчас быть в их возрасте, — подумал Виктор. — Проживи они еще хоть полсотни лет, такого воодушевления им никогда уже не испытать».

Он заметил собственное отражение в витрине лавки: мужчина среднего роста, худощавый, лет тридцати, лицо расстроенное, усы густые.

«Неужели это я? Почему у меня такой хмурый вид?»