Убийство Михоэлса

— Да. Я прочитал отчет резидента из Анкары.

— А первый — о поездке Михоэлса по Америке?

— Тоже.

— Там было одно общее замечание. Возможно, вы не обратили на него внимания. Я напомню. Там говорилось: поскольку план создания Крымской еврейской республики исходит лично от Сталина, нельзя исключать возможности, что он преследует какие-то совершенно иные цели, о которых мы не можем даже догадываться.

— Какие цели? — переспросил Джонстон.

Посол повторил:

— О которых мы не можем даже догадываться.

— Что из этого следует?

— Только одно. Мы сделали свой ход. Подождем ответного… Вылезайте, приехали.

Тяжелый «линкольн» со звездно-полосатыми флажками на крыльях вплыл в ворота посольства и причалил к внутреннему подъезду. Гарриман ответил на приветствие сержанта морской пехоты и открыл перед Джонстоном высокую дубовую дверь. В холле, сбрасывая пальто на руки негру-служителю, Джонстон обернулся к послу и решительно произнес:

— И все-таки я не согласен с вами. Законы физики везде одинаковы. Америка, Россия, Германия, острова Фиджи — не имеет значения. А экономика — такая же наука, как физика. И перед человеком с пустым карманом всегда более прав тот, у кого в кармане позвякивает пара лишних монет.

— Возможно, — суховато ответил Гарриман. — Для Сталина этот закон звучит по-другому. Всегда более прав тот, у кого в кармане позвякивает пара лишних танковых армий.

III

В кремлевском кабинете Сталина в этот вечер тоже шло обсуждение итогов прошедшей встречи. Сталин неторопливо прохаживался по ковру, курил трубку, приминая табак большим пальцем правой руки с пожелтевшим от никотина ногтем. Молотов пристроился возле стола для совещаний. Присутствовал и Берия, прибывший к Сталину с докладом о ходе работ по реализации советского атомного проекта.

Берия был доволен. Ему было о чем доложить. В папке, которую он принес, было полтора десятка расшифрованных резведдонесений из Америки и заключение начальника Лаборатории № 2 Курчатова: «Эти данные позволяют получить весьма важные ориентиры для нашего научного исследования, миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения».

И была еще одна фраза: «В заключение необходимо отметить, что вся совокупность полученных сведений указывает на техническую возможность решения всей проблемы урана в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые, не знакомые с ходом работ по этой проблеме за границей».

Хорошая фраза. Дорогого стоила. У Берии было искушение подчеркнуть ее, но решил, что не стоит. Сталин сам поймет, что за этим стоит. И оценит. Не может не оценить. Поэтому Берия, не дожидаясь разрешения, перенес стул от стола для совещаний к письменному столу Сталина, свободно расположился на нем, закинув ногу на ногу, сидел с видом человека своего, причастного ко всему, о чем может идти речь в этом высшем и самом тайном кабинете мира.

— Итак, что же мы сегодня узнали? — спросил Сталин, останавливаясь рядом с Молотовым, но глядя почему-то не на него, а на Берию.

— Они клюнули, — ответил Молотов.

— А почему они клюнули?

— Вы правильно сказали: Рузвельта беспокоит послевоенный спад производства. Крымский проект поможет смягчить кризис.

— Это одна причина, — согласился Сталин, продолжая смотреть на Берию. — Вторая?

— Еврейское лобби в США очень влиятельно. Поддержка крымского проекта поможет нынешней администрации проводить через конгресс нужные Рузвельту законы.

— Резонно.

Под пристальным взглядом Сталина Берия почувствовал себя неуютно. Невольно напрягся, подобрался. Сталин раскурил погасшую трубку и вновь медленно заходил по кабинету.

— Нынешней осенью в Америке пройдут очередные президентские выборы, — продолжал Молотов. — Рузвельт идет на них в связке с Трумэном в качестве вице-президента. У демократов сильные позиции, но лишние голоса евреев им очень не помешают.

— Значит, в случае успеха Рузвельт будет выбран на четвертый срок?

— Да. Для Америки это совершенно беспрецедентный случай.

— Выгодно ли нам переизбрание Рузвельта? — спросил Сталин. И сам же ответил: — Безусловно выгодно. Распространи через Совинформбюро информацию о сегодняшней беседе. С указанием темы беседы. «Беседа прошла в обстановке полного взаимопонимания».

— Нужно ли опубликовать эту информацию в наших газетах?

— В наших?.. Нет, пожалуй. Пока это не нужно. Информация должна уйти на Запад только по каналам Совинформбюро. Для иностранных корреспондентов в Москве — без расшифровки темы. «Беседа протекала в деловой, дружественной обстановке»… Что мы еще узнали?

— Михоэлс, — напомнил Молотов.

— Да-да, Михоэлс. Четвертого июля, помнится мне, День независимости Америки. Посол Гарриман, очевидно, устроит прием. Пусть Михоэлс появится на приеме.

— Он не входит в круг лиц, которым посольство рассылает приглашения на такие приемы.

— Это и хорошо. Но ты входишь. И Полина Семеновна. Не так ли? Пусть Полина Семеновна организует для него приглашение. Это будет правильно понято. Она же покровительствует театру ГОСЕТ. Она ходит в театр?

— Да, на каждую премьеру.