Убийство как одно из изящных искусств

Можно представить себе досаду и раздражение, которые вызвал у большинства поданный кем-то из авторитетных особ знак, призывающий остановиться и соблюдать полную тишину. В надежде не пропустить мимо ушей что-либо важное толпа умолкла. «Вслушайтесь, – вполголоса проговорил предводитель. – Надо узнать, где он – внизу или наверху». Тут же раздался треск, будто кто-то пытался высадить окно: шум явно доносился из спальни на втором этаже. Да, было очевидно, что убийца все еще в доме: он попался в ловушку! Плохо изучив внутреннее расположение комнат, Уильяме, по-видимому, оказался пленником в одной из них наверху. Преследователи стремглав кинулись вверх по лестнице.

Дверь подалась не сразу, но едва она уступила напору – в тот же самый момент со звоном вылетело оконное стекло: мерзавцу удалось улизнуть! Он спрыгнул вниз с подоконника; особенно рьяные преследователи, кипя от негодования, ринулись за ним вослед. Осмотреть площадку за домом они не озаботились; между тем при свете факелов выяснилось, что это покатый склон, покрытый слоем скользкой глины.

Отпечатки ног убийцы глубоко впечатались в глину, и их легко было проследить до верха склона, но сразу стало ясно, что непроницаемый туман делал погоню бесполезной. Человека нельзя было опознать уже в двух шагах – а догнав, быть уверенным в том, что это тот самый, которого вы потеряли из виду. За целое столетие не выпадало ночи, более благоприятной для бегства злоумышленника: способов замаскироваться у Уильямса было теперь множество, а в прилегающих к реке трущобах в преизбытке имелись притоны, где он мог бы годами скрываться от ненужных ему расспросов. Но опрометчивые и неблагодарные растрачивают дары судьбы впустую. В ту ночь, когда решалась вся будущая его участь, Уильямс избрал неверный путь: заурядная леность побудила его направить стопы туда, где он проживал, хотя именно этого места во всей Англии он должен был страшиться пуще всякого другого. Тем временем тщательно обследовали дом Уильямсона. Сначала взялись искать маленькую внучку. Уильямс, очевидно, вошел в ее спальню, а там и застигла его врасплох внезапно разразившаяся сумятица. Убийце оставалось только броситься к окнам: другой путь к спасению был отрезан. Бегство убийце обеспечили единственно густой туман вкупе с царившей вокруг суматохой, да и подходы к дому с тыльной стороны были затруднены. Девочку, конечно же, перепугал нежданный наплыв посторонних в столь поздний час, однако благодаря заботам соседей она даже не подозревала о трагедии, разыгравшейся вокруг нее, спящей. Ее несчастного дедушку не могли отыскать, пока не спустились в подвал: там он лежал, простершись на полу – по-видимому, сброшенный вниз с лестницы с такой силой, что при падении переломил ногу. Там он оказался совершенно беспомощным – и Уильямс, спустившись в подвал, перерезал ему горло. В печати шли тогда жаркие споры, все ли детали происшедшего увязываются с предположением о наличии только одного преступника. Что преступник действовал в одиночку – кажется теперь бесспорным. Только одного видели и слышали в доме Марров; только одного и, вне сомнения, того же самого человека юноша-мастеровой наблюдал в гостиной миссис Уильямсон; на глине отпечатались следы также одного-единственного человека. По-видимому, действовал преступник так: он начал с того, что обратился к Уильямсону с просьбой нацедить ему кружку пива. Для выполнения заказа пожилому хозяину пришлось спуститься в погреб: Уильямс, выждав, когда тот ступит на лестницу, бешеным рывком захлопнул входную дверь и повернул ключ в замке. Обеспокоенный шумом Уильямсон, должно быть, заторопился обратно. Предвидевший это убийца встретил его на верхней ступени лестницы в погреб и с силой толкнул вниз, после чего довершил расправу своим обычным способом. Все это могло занять минуту-другую, не более: именно этот промежуток времени и пролегал между пугающим грохотом двери и жалобным воплем служанки. Почему ни звука не издала миссис Уильямсон, ясно из описанного мной местоположения действующих лиц. Уильямс подкрался к хозяйке дома за ее спиной и, пользуясь ее тугоухостью, нанес удар, повергший ее в бесчувственность. Однако при нападении на служанку убийца был лишен названного преимущества – и перед лицом гибели она успела испустить крик безнадежного отчаяния.