Убийство как одно из изящных искусств

Об этом обеде в архиве клуба сохранился обширный стенографический отчет. Однако записи, выражаясь дипломатически, не "расшифрованы", репортер, который один только мог дать полный отчет in extenso[*в пространном виде (лат.)] отсутствует - кажется, его зарезали. Но многие годы спустя - по случаю, быть может, не менее замечательному, а именно - ввиду появления секты душителей в Индии, был устроен еще один обед. На этот раз протокол я вел сам - во избежание новой неприятности со стенографистом. Предлагаю свои заметки вашему вниманию. Должен упомянуть, что на этом обеде присутствовал и Биток. В сущности говоря, его появление придало событию особую трогательность. Если в обед 1812 года он был стар, то в обед 1838-го он стал стар как мир. Он вновь отпустил бороду - зачем и по каким соображениям, мне не уразуметь. Тем не менее это было так. Вид Биток сохранял самый почтенный и источал благодушие. С чем могла сравниться ангельски лучезарная улыбка, с которой он осведомился о незадачливом репортере (том самом, кого он - не удержусь от сплетни, охваченный творческим порывом, якобы умертвил собственной рукой)? Ответил заместитель шерифа[110] нашего графства, но реплику его "Non est inventus"[*"Не найден" (лат.)] заглушили взрывы дружного хохота. Биток-в-тесте хохотал как сумасшедший: мы все опасались, что он задохнется; по настоянию присутствующих, композитор подобрал дивную мелодию - и после обеда, под несмолкаемый смех и шумные аплодисменты, мы пять раз подряд исполнили песню на следующие слова (причем хор исхитрился самым искусным образом воспроизвести неповторимый смех Битка):

"Et interrogatum est а Биток-в-тесте: - Ubi est ille репортер?

Et responsum est cum cachinno: - Non est inventus".

Chorus.

"Deinde iteratum est ab omnibus, cum cachinnatione

undulante trepidante: - Non est inventus".

[*"И вопрошают Битка-в-тесте: - Где сей репортер?

И ответствует он со смехом: - Не найден".

Хор:

"Потом все вместе с переливчатым

и веселым смехом: - Не найден" (лат.)]

Должен заметить, что девятью годами ранее, когда из Эдинбурга прибыл нарочный с известием о совершенной Берком и Хэйром революции в нашем искусстве, Биток на месте лишился рассудка: вместо того, чтобы пожаловать гонцу пожизненную (хотя бы на один срок) пенсию или возвести его в рыцарское звание, он вознамерился сделать его Берком, в результате чего был облачен в смирительную рубашку. Вот причина, по которой обед тогда не состоялся. Но теперь все мы были живы-здоровы, включая одетых в смирительные рубашки; на обед явились все до единого. Присутствовало также довольно много иностранных любителей.

По окончании обеда со стола сняли скатерть - и послышались требования спеть "Non est inventus" еще раз; но, поскольку пение нарушило бы торжественность, необходимую при произнесении первых тостов, я отверг это предложение. После здравиц в честь монарха был провозглашен первый официальный тост - за Старца с Горы[111] - и бокалы были осушены в полном молчании.

Биток выступил с ответным благодарственным словом. Отрывочными намеками он уподобил себя Горному Долгожителю, заставив аудиторию надрывать животики от хохота, а в заключение поднял бокал за мистера фон Хаммера[112], которому выразил признательность за ученый труд - "Историю Старца с Горы" - и за предмет его исследования: ассасинов.

Тут я поднялся с места и заявил, что большинству присутствующих известно, без сомнения, какое почетное место отводят ориенталисты весьма эрудированному турецкому ученому - фон Хаммеру Австрийцу: он основательно изучил наше искусство в сопоставлении с его ранними выдающимися представителями сирийскими ассасинами[113] эпохи Крестовых походов; данный трактат, как редкое сокровище, хранится в библиотеке нашего клуба. Даже само имя автора, джентльмены, указывает на него как на историка нашего искусства - фон Хаммер, или же Молоток...

- Да-да, - вмешался Биток, - фон Хаммер: этот человек malleus haereticorum[*молот еретиков (лат.)]. Все вы знаете, какой вес придавал Уильямс молотку или колотушке судового плотника. Джентльмены, я представлю вам еще одного специалиста по молоткам - Карла Марто, или, на старофранцузском, Мартелла[114]: он молотил сарацинов до тех пор, пока не превратил их в кашу.

- Во славу Карла Мартелла - то бишь Молотка!

Запальчивое выступление Битка, поддержанное оглушительными здравицами в честь дедушки Карла Великого[115], привело аудиторию в неистовство. Оркестрантов - криками громче прежнего - вновь принялись побуждать ударить в смычки. В предвидении бурного вечера я призвал для подкрепления по три официанта с каждой стороны; вице-президент поступил точно так же. Вскоре начали обнаруживаться признаки необузданного воодушевления; должен сознаться, я и сам был чрезвычайно взволнован, когда под гром оркестра хор затянул: "Et interrogatum est у Битка-в-тесте: - Ubi est ille репортер?" Всеобщее исступление достигло апогея, когда грянул мощный припев: "Et iteratum est ab omnibus: - Non est inventus"[*"И еще раз все вместе: - Не найден" (лат.)].

Следующий тост провозгласили за евреев (сикариев)[116].