– Не думай о глупостях, мой милый! – прошептала я ему. Я точно знала, что за фильм крутился в тот момент в его собачьей голове. Его название гласило: «Перси остался один на кухне «Отдыха контрабандиста», и в этом кино шла речь о фиш энд чипс[6], стейке, печёночном паштете и огро-о-омном ростбифе. И о Перси среди всего этого великолепия!
– Бедная женщина! – пробормотала бабушка. – В каком она отчаянии. У неё украли доброе имя музыканта, а с этим и средства к существованию. Хуже и быть не может. Как бы мне хотелось её обнять.
– Представить не могу, чтобы Рубиния позволила себе сказать такое без веских оснований, – глубоко убеждённым тоном произнёс Эндрю. – Она же незлой человек.
Неужели он был слеп и глух? Застонав, Эндрю закатал рукава своей розовой дизайнерской рубашки.
– Ну и пекло!
– Не могу не согласиться.
Легка на помине. Эти слова принадлежали Рубинии Редклифф, плывшей следом за нами. Перси тут же тихо зарычал. Мой пёс лучше разбирается в людях, чем Эндрю.
– Освежающее купание в Бухте контрабандиста. Как это… заманчиво! – пропела она шёлковым голосом и опустила ресницы.
Рубиния, как всегда, выглядела сногсшибательно. Сегодня она заплела свои огненно-рыжие волосы в длинную свободную косу, на её правом плече висела дорогая дизайнерская сумочка от Прада, того же зелёного цвета, что и её глаза, вокруг шеи вился яркий жёлто-зелёный платок, а лимонно-жёлтое платье подчёркивало идеальную фигуру. Она сделала глоток шампанского, и тут мне впервые бросилось в глаза кольцо на её левом безымянном пальце. Действительно, роскошное серебряное кольцо с золотой окантовкой, в котором сверкал большой красный камень. Рубин. Я не разбираюсь в драгоценных камнях. Но бабушка – да! И она позже объяснила мне: зелёные камни называются изумрудами, синие – сапфирами, а красные… вот именно, рубинами. А то, что я приняла за серебро, по оценке бабушки, скорее было платиной. Что ещё гораздо благороднее и, конечно, дороже.
– Может быть, позже. После обеда. – Рубиния продолжала мечтать о купании в море.
– В вечернем солнечном свете после пяти там, внизу, должно быть сказочно, – сказал Эндрю, глядя на бокал Рубинии так, будто его мучила жажда. Но ведь и правда было жарко. – По крайней мере, так говорит лорд Эшфорд.
Эндрю оторвал взгляд от бокала и улыбнулся снежной королеве.
– Как счастливый владелец усадьбы мечты он, очевидно, знает это лучше всех, – заливисто рассмеялась Рубиния.
Я не могла понять, как она в мгновение ока из подлой и жестокой превратилась в приторно ласковую. Она решительно вручила Эндрю свой пустой бокал.
– Что ж, увидимся позже. Я должна непременно попробовать торт Эми. Надеюсь, в выпечке у неё больше таланта, чем в музыке, – захихикала Рубиния, и её смех пробежался по гамме вверх и вниз.
И что сделал Эндрю, этот старый предатель? Он засмеялся в ответ.
– Эми – первоклассный пекарь! – возразила бабушка с медоточивой улыбкой. При этом она бросила на Эндрю один из своих взглядов «Я непременно отмечу это в классном журнале», и тот от ужаса поперхнулся собственным смехом.
«А вы злобная ведьма! И не получите ни крошки моего торта», – хотела закричать я. Но что я сказала? Ничего! Хотя на языке вертелись и другие замечания.
– Я охотно позволю убедить себя в этом, моя дорогая миссис Ферн. Но только если в торте нет орехов! К сожалению, в моём меню может быть только такая выпечка. У меня ужасная аллергия. 6-й класс[7]. Поэтому всегда ношу с собой аптечку… – двумя пальцами она открыла защёлку дизайнерской сумочки и вытащила красный пакетик с белым крестом посередине, – …но осторожность прежде всего!
Историю про аллергию на орехи она рассказывала всем без исключения. Хотели её слушать или нет. И я твёрдо знала, что во всём Эшфорде не было ни взрослого, ни ребёнка, который не знал бы об этой аллергии Рубинии, опасной для её жизни. Нда, и одному конкретному человеку ей не стоило об этом рассказывать. Своему убийце!
– До скорого! – попрощалась Рубиния и пошла прочь, покачивая бёдрами.
Глава 4
День тянулся, как жвачка. В то время как в палатке «Отдыха контрабандиста» были битком забиты все лавки, а «Гиннесс» тёк рекой, всего пара человек думала о пирогах с чаем.
Так что у меня появилось время, чтобы мне погадала Софи Кэмпбелл, жена викария, одетая, как предсказательница, и ожидавшая клиентов. Но для чего это всё? Моё будущее оказалось черным-черно, как безлунная ночь. Это я и так знала. До свидания с Финном никогда не дойдёт, потому что мой лучший шанс разрушила Рубиния Редклифф. Она виновата в том, что однажды я умру старой и одинокой.