Убийство девушку не красит

Спустя месяц поступило еще предложение – посмотреть яхту в Египте. Оказывается, у богатеньких русских буратин пошла мода на личные плавсредства. А поскольку работала Катя качественно и быстро, въедливо работала, подчас значительно экономя деньги клиента, то и узнали ее в определенных кругах довольно скоро. Стало даже как бы хорошим тоном при покупке какой-нибудь лоханки брать с собой Миронову… Можно было и другого кого-нибудь взять, из мужиков, но Миронова коленец не выкидывала, не напивалась до блевоты, по бабам не шлялась, опять же глазок без нужды не строила и по магазинам болталась умеренно…

Частный флот рос, как на дрожжах: покупались буксиры, катера, бункеровщики, сухогрузы, и все как будто бы вернулось для Катерины на круги своя.

Работа давно вышла из-под патронажа Сараева, поэтому иногда случались малоприятные эксцессы. Могли забыть заплатить, недоплатить, поскупиться на гостиницу. Приходилось даже всерьез отбиваться руками от чересчур любвеобильных граждан, но Катя быстро училась. Теперь у нее была официально зарегистрированная консультационная фирма, договоренности четко фиксировались.

Иногда приходилось соглашаться на каторжный труд за большие деньги, иногда Катя покупалась на экзотику, местный колорит и короткий отдых, но практически никогда не отказывалась от работы. Понимала, что стоит отказаться раз-другой, и на то же самое согласится какая-нибудь другая Катя, а еще вероятнее – какой-нибудь Кать, и перетащит на себя одеяло. И так-то сфера деятельности не слишком широкая и уж больно специфическая…

Боясь потерять свою нишу, Катя постоянно что-то читала, узнавала, не стеснялась расспрашивать. В помощь себе взяла молоденькую, но ухватистую Лидусю, на которую можно свалить рутину, бумаги и телефонные звонки.

Иногда Катя ловила себя на мысли, что видела такие места, куда и туров-то нет, а в привычных всем Праге и Париже так и не побывала. Там не было порта.

Иногда она говорила себе, что это абсолютно не женская жизнь, что необходимо что-то менять. Еще чаще говорили ей об этом родные, но ничего не менялось, и настоящей женской жизни все никак не получалось.

Возвращаясь домой, Катя встречалась с друзьями, обменивалась фотографиями, сувенирами, впечатлениями.

Подружки замечали:

– Счастливая ты, Катя… Мы за этот тур бешеные деньги отдали, а ты и мир посмотрела, и заработала в придачу…

Катерина не спорила, не объясняла разницу между туризмом и эмиграцией, а, кивая головой, соглашалась.

Только уставать в последний год стала.

3

Когда вдруг позвонил Сева Павлов, партнер и соратник Сараева по «Савэксу», и попросил вместе с ним посмотреть в Кейптауне ледокол – сделка намечалась серьезная, – Кате очень захотелось закричать, что она при смерти, что у нее шизофрения и бешенство, она беременна на девятом месяце и что вообще она им не девочка…

«Савэкс» окуппировал строящийся в области порт и теперь активно скупал, где мог, суда технического флота. Но ледокол из Кейптауна – это было все же слишком…

Нет, Катя видела множество больших ледоколов, успешно работающих в арктических и антарктических широтах, и не боялась не справиться. Она боялась втянуться в очередную авантюру, испугаться одного вида потенциальной покупки – с деньгами в «Савэксе» нынче было не очень чтобы очень. А «хорошая вещь должна стоить хороших денег». Эту сараевскую истину она усвоила прочно.

С другой стороны, все равно ведь купят, раз решили, и придется здесь наизнанку выворачиваться, что-то придумывать, чтобы довести до ума и подвести под требования портовых властей, договариваться по старой памяти, взятки сулить. Лучше, наверно, самой поехать и посмотреть, может, еще и удастся отговорить…

Когда Павлов, как удочку, бросил фразу «в память о Юре», Катя уже решила ехать. Уговаривала себя тем, что в ЮАР никогда не была, что в Питере еще даже не весна, а там – самое начало осени, что можно выделить дней пять на приличный человеческий отдых, взять напрокат автомобиль и посмотреть окрестности, покупаться и полопать экзотических фруктов. Она даже в Интернет залезла – выясняла, что же стоит посмотреть…

А за день до вылета Сева Павлов играл с сыном в футбол и сломал ногу. Катя бушевала, что сломает ему вторую и голову открутит в придачу, когда Сева преспокойно заявил, что ей придется лететь одной и докладывать ему по телефону о ходе событий. Денег пообещал вдвое. Напоследок же попросил о маленьком одолжении: на обратном пути залететь в Йоханнесбург и передать там пакет с документами.

Отступать было некуда.

Пять дней Катя вкалывала как проклятая, не видя вокруг ни бирюзовой воды океана, ни Южного Креста над головой, ни всемирно известных Столовой горы и Мыса Доброй Надежды. Только пахнущее маслом темное корабельное нутро, сиротливо пустые каюты да бедный на стоянке камбуз.

Два супервежливых бура оказались темнилами высшей марки. Получить от них какие-либо документы и спецификации можно было, только пригрозив, что сделка не состоится. А то на все один ответ: судно попало в шторм, все чертежи смыло волной. Обхохочешься…