Убийственное совершенство

Доктор Лео Детторе был гениальным ребенком, вундеркиндом. В шестнадцать лет он с отличием окончил Массачусетский технологический институт, потом получил степень доктора медицины в Стэнфордском университете, потом написал еще одну диссертацию, посвященную биотехнологии, в Университете Южной Калифорнии, а позже в Институте Пастера во Франции. Затем доктор Детторе сделал важнейшее научное открытие, касающееся модификации ферментов, позволяющее воспроизводить гены в лабораторных условиях. Это открытие сделало его миллионером, лауреатом стипендии Мак-Артура и нобелевским лауреатом. От Нобелевской премии Детторе тем не менее отказался, немало огорчив научное сообщество. Он мотивировал это тем, что все премии, по его мнению, уже давно связаны не с наукой, а с политикой.

Эксцентричный ученый снова шокировал общественность, когда впервые за всю историю начал патентовать человеческие гены, а затем, когда закон запретил это, стал активно выступать против отмены законодательства.

В данный момент Лео Детторе был одним из самых богатых ученых в мире и, вероятно, самым скандально известным. Его осуждали религиозные лидеры США и других стран, он был лишен права заниматься медициной в Соединенных Штатах после того, как публично признал, что проводит эксперименты над человеческими эмбрионами, и, судя по всему, ничто не могло поколебать его убеждений.

И он как раз стучал в дверь их каюты.

3

Наоми открыла дверь и увидела высокого мужчину в белом комбинезоне и кедах — судя по всему, все на корабле были одеты в подобную униформу. В руках он держал конверт из плотной бумаги. Джон, сразу же узнав Лео Детторе, встал.

В жизни доктор Детторе выглядел куда более впечатляюще. Он оказался гораздо выше, чем думал Джон, на голову выше его самого — около шести футов шести дюймов. Голос Джон тоже узнал — несколько раз они разговаривали с Детторе по телефону. Доктор говорил с напористым калифорнийским акцентом.

— Доктор Клаэссон? Миссис Клаэссон? Надеюсь, я вам не помешал?

Человек, которому они только что отдали буквально все, что имели, до последнего цента, плюс сто пятьдесят тысяч, которых не имели, крепко и уверенно пожал руку Наоми и пристально взглянул ей в глаза. У него самого глаза были серые, очень внимательные и цепкие. Наоми улыбнулась в ответ и бросила панический взгляд на разбросанную повсюду одежду. Прибрать вещи она так и не успела.

— Нет-нет, нисколько. Заходите, пожалуйста.

— Я решил заглянуть на минутку, представиться и заодно принес вам кое-что почитать. — Детторе пришлось нагнуть голову — он был слишком высок и не проходил в дверь. — Приятно познакомиться с вами лично, доктор Клаэссон.

— Мне тоже, доктор Детторе.

Рукопожатие Детторе было сильным. Этот человек явно привык контролировать абсолютно все в жизни. Джон ощутил мгновенную неловкость. В улыбке доктора ему почудился некий намек, словно они с Джоном заключили тайное соглашение. Как будто они были двое ученых, которые понимали в происходящем гораздо больше, чем было доступно Наоми.

Хотя на самом деле Джону такое даже в голову бы не пришло. Они с Наоми приняли это решение вместе и на равных, полностью отдавая себе отчет в последствиях. Джон бы никогда не стал ничего скрывать от нее или искажать правду. И точка.

Стройный, загорелый, внешне типичный южанин, Лео Детторе прямо-таки излучал обаяние и уверенность. Зубы у него были великолепные, волосы тоже — густые и темные, они были зачесаны назад; седина слегка посеребрила его виски, но это только добавляло элегантности. Детторе было шестьдесят два, но он выглядел минимум на десять лет моложе.

Наоми внимательно рассматривала его, пытаясь понять, что же скрывается за этим безупречным фасадом, кем на самом деле является незнакомец, которому они доверили свое будущее. Не только лицо, но и мимика, и жесты могли сказать о человеке очень многое. В первую секунду она почувствовала разочарование. Доктора Детторе окружала та особая аура, которая была присуща только очень богатым и очень знаменитым — Наоми много работала с такими людьми. Трудноопределимое качество — уверенность в себе, возможно, которую могли дать только очень большие деньги. Он был слишком гладким, ухоженным, слишком фотогеничным, как кандидат в президенты, старающийся очаровать избирателей, или глава корпорации на собрании акционеров. Но чем больше Наоми смотрела на доктора, тем больше, как ни странно, она начинала в него верить. Несмотря ни на что, в нем было нечто подлинное.

Руки, например. Красивые пальцы. Не пальцы политика или бизнесмена, а настоящие пальцы хирурга, длинные, гибкие, немного волосатые, с безукоризненными ногтями. Или голос. Спокойный и серьезный. Наоми он очень понравился. И в самом его присутствии было тоже что-то успокаивающее. Наоми вдруг вспомнила — за последние несколько недель она часто об этом вспоминала — заголовок на обложке журнала Time, рядом с фотографией Лео Детторе: «ФРАНКЕНШТЕЙН XXI ВЕКА?»