Убийственно тихая жизнь

Гамаш поймал взгляд Мирны. Никто из них не улыбнулся. Оба знали, что зерно истины в этом есть. Гамаш спрашивал себя, знает ли Мирна о его роли в деле Арно и о той цене, которую он заплатил. Он надеялся, что не знает. Полиция хорошо умела узнавать секреты других людей и хранить собственные.

– Опа, – сказала Клара, садясь в большое кресло по другую сторону камина. – До чего же хорошо не вдыхать эту вонь минерального растворителя. Иду домой готовить ужин.

– Кажется, тебе пришлось сделать крюк? – спросила Мирна.

– Мы, художественные натуры, никогда не ходим по прямой. Если только речь не идет о Питере. Он начинает в пункте А и рисует, рисует, рисует, пока не дойдет до пункта Б.

Она поманила Габри и заказала пива с орешками.

– Как идет реставрация?

– По-моему, прекрасно. Я там оставила Бена и Рут. Рут нашла буфет с алкоголем и теперь пишет стихи, уставясь в стену. Чем занят Бен – один Господь Бог знает. Может, наносит краску. Могу поклясться, он стал умственно отсталым. И все же здорово, что он там, и, по правде говоря, то, что он делает, – это просто фантастика.

– Питер больше не помогает? – спросила Мирна.

– Нет-нет, он работает. Только мы с ним включаемся по очереди. Я провожу там большую часть дня. Это как наркотик. Питер любит работать, поймите меня правильно, но он работает так, как считает нужным.

Появился Габри с пивом.

– С тебя сто тысяч долларов.

– Поцелуй себя в задницу на прощанье.

– Если бы я мог целовать себя в задницу, то зачем бы мне был нужен Оливье?

– Мы тут говорили о четверге, – вмешался Гамаш. – Я слышал, будет вечеринка.

– Вы не возражаете? Я хотела все устроить, как просила Джейн в завещании.

– Надеюсь, ураган не разрушит наши планы, – сказал Габри, всегда готовый внести нотку мелодрамы.

«Жаль, – подумал Гамаш, – что я не подумал об этом». Он знал, что Клара устраивает что-то вроде поминок по своему другу, но это собрание могло иметь и очень практическую цель. Оно могло выявить убийцу.

– Не возражаю войти в число приглашенных.

Изабель Лакост оторвалась от компьютера – она писала отчет о проведенном в доме Фонтейн-Маленфан обыске и посещении доктора, лечившего Тиммер. Доктор вывел на монитор компьютера историю болезни Тиммер и наконец с большой осторожностью признал: да, существует ничтожная вероятность того, что кто-то ускорил ее уход в мир иной.

– С помощью морфия – это единственный способ. В ее состоянии многого и не потребовалось. Она его уже принимала – нужно было только чуть-чуть увеличить дозу.

– Вы это не проверяли?

– Не видел такой необходимости.

Потом он снова задумался. Лакост была неплохим следователем и не торопила его. Она ждала. И вот он заговорил снова:

– Такое часто случается в подобных ситуациях. Друг, а чаще член семьи дает больному смертельную дозу. Из милосердия. Это происходит чаще, чем мы думаем. Или хотим знать. Существует что-то вроде молчаливого согласия: когда летальный исход неизбежен в конце жизни, мы закрываем глаза на такие вещи.

Лакост могла втайне сочувствовать этому и в глубине души считала, что это правильно, но в данном случае вопрос был в другом и речь о милосердии не шла.

– Есть какая-нибудь возможность проверить это?

– Ее кремировали. По ее желанию.

Он выключил компьютер.

А два часа спустя она выключила свой. Была половина седьмого, и за окном стояла тьма-тьмущая. Прежде чем отправляться домой, ей нужно было поговорить с Гамашем о том, что она нашла в спальне Бернара. Ночь была холодная, и Лакост наглухо застегнула свою камуфляжную куртку, а потом двинулась по мостику через речушку Белла-Беллу в самый центр Трех Сосен.

– Отдайте мне.

– Bonjour, Бернар.

Она узнала этот грубый голос, даже еще не увидев мальчишку.

– Отдайте. – Бернар Маленфан шагнул к ней.

– Ты не хочешь мне рассказать об этом?

– В жопу твои рассказы. Отдавай.

Он поднес кулак к ее лицу, но не ударил.

Изабель Лакост сталкивалась с серийными убийцами, снайперами, жестокими пьяными мужьями и иллюзий не питала. Злобный, потерявший над собой контроль четырнадцатилетний мальчишка был не менее опасен.

– Ну-ка, опусти кулак. Ты ничего не получишь, так что оставь свои угрозы.

Бернар ухватил ее сумку, постарался вырвать у нее из рук, но Лакост ждала этого. Она знала, что большинство мальчишек и даже некоторые не очень умные мужчины недооценивают женщин. Она была сильной, решительной и умной. Она не потеряла голову и вывернула сумку из его руки.

– Сука. Это даже не мое. Ты думаешь, я стал бы держать у себя такое говно?!

Последнее слово он прокричал ей в лицо, и она почувствовала его слюну у себя на подбородке, дурной запах из его рта.

– Тогда чье же это? – ровным голосом спросила она, пытаясь сдержать рвотную реакцию.

Бернар злобно ухмыльнулся:

– Ты что, шутишь? Так я тебе и сказал.

– Эй, там у вас все в порядке?

К ним со стороны моста быстро направлялась женщина с собакой.

Бернар развернулся и увидел их. Он схватил свой велосипед и помчался прочь, вырулив так, чтобы наехать на собаку, но промахнулся.

– С вами все в порядке? – повторила женщина и дотронулась до Лакост. Та узнала ее: Ханна Парра. – Это был младший Маленфан?