Убийственно тихая жизнь

Около семи вечера усталые и измочаленные Питер и Клара решили прерваться на обед и присоединились к Бену у камина. Бену наконец удалось уложить дрова и поджечь их, и теперь они обнаружили, что он, попивая красное вино и положив ногу на скамеечку, читает последний полученный Джейн номер «Гардиан уикли». Пришел Габри, принес китайскую закуску. До него дошли слухи о том, что в доме Джейн наблюдается какая-то активность, и ему отчаянно захотелось своими глазами увидеть, что там происходит. Он даже отрепетировал свое появление в доме Джейн.

Когда он вошел в комнату, его громадная фигура в куртке и шарфе показалась еще крупнее. Остановившись как вкопанный в центре и убедившись, что его слушают, он проговорил:

– Убийственные обои – кто-то из нас двоих должен уйти[49].

Его внимательная аудитория разразилась одобрительным смехом, взяла у него еду и вытолкала из комнаты, чувствуя, что двух покойников – Джейн и Оскара Уайльда – для этой комнаты будет многовато.

Они работали допоздна и сдались около полуночи; они слишком устали, чтобы и дальше доверять своим рукам, и их обоих слегка подташнивало от растворителя. Бен к тому времени уже давно ушел домой.

На следующее утро при свете дня они увидели, что сделали около четырех квадратных футов наверху и четверть одной стены внизу. Похоже, Гамаш был прав: Джейн покрыла росписью каждый дюйм своего дома. А Йоланда поверх наложила обои или краску. К середине дня работа еще немного продвинулась. Клара отступила от очищенной стены с работой Джейн. Теперь уже было видно достаточно, чтобы понять, насколько это удивительно. В работе Джейн, казалось, были и система, и замысел. Вот только пока непонятно, какой замысел.

– Бога ради, Бен, это все, что ты сделал?

Огорченная Клара не сумела сдержаться. Питеру наверху удалось очистить фута два, а Бен не сделал почти ничего; правда, то, что он сделал, было блестяще. Кристально ясно и прекрасно. Но недостаточно. Если они хотят раскрыть убийство, им нужно очистить все стены. И быстро. Клара чувствовала, как нарастает ее тревога, и понимала, что становится одержимой.

– Извини, – одновременно сказали они оба.

Потом Бен встал и посмотрел на нее сверху вниз, как виноватая собака:

– Извини, Клара. Я знаю, что работаю медленно, но я постараюсь работать быстрее. Это приходит с опытом.

– Бог с ним. – Она обняла его за тонкую талию. – Пора выпить пива. Мы вскоре сможем вернуться к работе.

Бен оживился, положил ей руку на плечо. Они вдвоем прошли мимо Питера, который проводил их взглядом, и вдвоем спустились по лестнице.

К вечеру была очищена большая часть стен. Они позвонили Гамашу, и тот принес пиво и пиццу и привел Бовуара.

– Ответ здесь, – просто сказал Гамаш с банкой пива в руке. Они ели перед камином в гостиной, аромат супербольшой пиццы заглушал запах растворителя, которым удаляли краску. – Ответ в этой комнате с ее искусством. Я это чувствую. Это не простое совпадение, что Джейн приглашает всех вас сюда в тот день, когда принята ее работа, а потом оказывается убитой за несколько часов до того, как это увидят все.

– У нас есть кое-что, чтобы показать вам, – сказала Клара, отряхивая джинсы и вставая. – Мы очистили большую часть стен. Начнем сверху?

Схватив куски пиццы, они поспешили наверх. В комнате, где работал Питер, царил полумрак и было сложно в полной мере оценить творение Джейн, но там, где потрудился Бен, дела обстояли иначе. Хотя очищенное пространство было крохотным, оно поражало. Под блестящими, смелыми мазками оживали люди и животные, а в некоторых случаях люди превращались в животных.

– Это, кажется, Нелли и Уэйн? – Гамаш указал на одно из очищенных мест.

Там очень четко была видна женщина, прямая, как кол, с коровой. Кол был тоненький, а изо рта у счастливой коровы торчал кусок хлеба.

– Великолепно, – пробормотал Гамаш.

Они вернулись в темноту внизу лестницы. Ранее Питер выключил мощный светильник, который повесил утром, чтобы было виднее работать. За обедом они ели под свет пламени в камине и мягкое сияние двух настольных ламп. Стены при этом были погружены в темноту. Теперь Питер щелкнул выключателем – и гостиную затопил свет.

Гамаш зажмурился от яркого света, но через несколько секунд открыл глаза.

Он словно оказался в пещере, в одной из тех чудесных пещер, которые иногда находят спелеологи, с древними символами и изображениями. Бегущие олени, плавающие люди. Гамаш читал об этом в «Нэшнл джиографик», и ему показалось, что его волшебным образом перенесли в одну из таких пещер здесь, в сердце Квебека, в обжитой и даже консервативной старой деревне. Как и в случае с древними рисунками, Гамаш знал, что здесь изображена история Трех Сосен и ее обитателей. Он медленно, сцепив руки за спиной, шел вдоль стен. От пола до потолка стены были покрыты изображениями сельских сценок, классных комнат, детей, животных и взрослых, и все они пели, играли, работали. На нескольких фрагментах были изображены какие-то происшествия, а по меньшей мере на одном – похороны.