Убийственно тихая жизнь

– Я говорю о Мэтью Крофте. Не стоит ли его задержать? – спросила Лакост, приглаживая свои блестящие каштановые волосы запястьем, чтобы в них не попала шоколадная глазурь.

– Инспектор Бовуар, что скажете?

– Вы меня знаете. Я всегда считаю, что лучше подстраховаться.

Гамаш вспомнил карикатурку, которую он вырезал из «Монреаль газетт» много лет назад. «Присяжные сочли вас невиновным, но я, чтобы подстраховаться, даю вам пять лет». Он смотрел на нее каждый день и посмеивался, понимая глубинную правду этого. Какая-то его часть тоже хотела подстраховаться, даже за счет свободы других людей.

– Чем мы рискуем, оставляя Мэтью Крофта на свободе? – Гамаш оглядел присутствующих.

– Не исключено, что в доме есть и другие улики, – сказала Лакост. – И он может их уничтожить до завтрашнего дня.

– Верно. Но разве миссис Крофт не могла с легкостью уничтожить их еще раньше? Ведь это она бросила стрелу в печь и собиралась порубить топором лук. Она в этом призналась. Если уж кого и задерживать, то именно ее, за уничтожение улик. Я скажу вам, о чем я думаю.

Гамаш взял бумажную салфетку и вытер руки, потом подался вперед, положив локти на стол. Все остальные, кроме Николь, сделали то же самое, отчего возникло впечатление, что здесь заседает какое-то очень тайное общество.

– Допустим, что стрелой из колчана с этим наконечником была убита Джейн Нил. Так?

Все кивнули. Насколько это касалось их, они в успехе не сомневались.

– Но кто из них сделал это? Мэтью Крофт? Что скажете, инспектор Бовуар?

Бовуар всей душой хотел, чтобы виновным был Мэтью Крофт. Но, черт побери, тут концы с концами не сходились.

– Нет, он был слишком раскован на собрании. Запаниковал уже позднее. Будь он убийцей, он бы раньше начал хитрить. Он плохо умеет прятать свои чувства.

Гамаш согласился:

– Оставим мистера Крофта. Как насчет Сюзанны Крофт?

– Да, она могла это сделать. Во время собрания она явно знала о луке и стреле и стрелу уничтожила. И собиралась порубить лук, да не успела. Но тут опять концы с концами не сходятся.

– Если бы она убила Джейн Нил, то давно уничтожила бы и стрелу, и лук, – подключилась к разговору Николь. – Она сразу отправилась бы домой и все бы сожгла. Зачем дожидаться того момента, когда появится полиция?

– Вы правы, – сказал удивленный и довольный Гамаш. – Продолжайте.

– Допустим, что это Филипп. Ему четырнадцать, верно? Это старый лук. Он не такой мощный, как новые. Не требует при стрельбе больших усилий. Мальчишка берет старый деревянный лук и старые деревянные стрелы и отправляется на охоту. Но по ошибке убивает мисс Нил. Подбирает стрелу и бежит домой. Но мать все узнает…

– Как? – спросил Гамаш.

– Как? – Этот вопрос заставил Николь задуматься. – Может быть, у него была кровь на одежде. Или на руках. В конечном счете она все выудила из него. Должно быть, перед самым собранием. Ей нужно было присутствовать, чтобы узнать, что есть у полиции, но Филиппа она оставила дома. Это объясняет ее возрастающее волнение на собрании.

– В этой гипотезе есть какие-нибудь изъяны? – обратился Бовуар к команде, пытаясь прогнать из голоса нотку надежды.

Но хотя он надеялся, что изъяны найдутся, гипотеза была катастрофически логична. Он старался не смотреть на Николь, однако глаза его не послушались. И конечно, она с едва заметной улыбкой глядела на него. Она неторопливо, вальяжно откинулась на спинку стула.

– Отлично, Николь. – Гамаш поднялся и кивнул ей.

«Ах, как хочется поскорее рассказать об этом отцу», – подумала она.

– Таким образом, семейство Крофт сегодня остается дома, а когда получим результаты экспертизы, то посмотрим, – сказал Гамаш.

Заседание закончилось. Все предполагали, что завтра можно будет сворачивать следствие. Но Арман Гамаш знал, что никогда не следует полагаться на одну гипотезу. Он хотел, чтобы следствие не прекращалось. Просто чтобы подстраховаться.

Часовая стрелка приближалась к пяти – пора было отправляться в бистро. Но прежде он хотел сделать кое-что.

Глава седьмая

Гамаш прошел по бистро, кивнув Габри, который накрывал столики. Ряд коммерческих заведений располагался здесь единым блоком, и можно было обойти их все, не выходя на улицу. В задней части бистро Гамаш нашел дверь, ведущую в соседний магазин. «Книги Мирны, новые и старые».

Здесь он увидел потрепанный экземпляр книги под названием «Бытие». Он читал эту книгу, когда она впервые вышла из печати несколько лет назад.

Гамаш перевернул ее и посмотрел на заднюю сторону обложки с отзывами и короткой биографией автора, знаменитого врача и генетика из Университета Макгилла, доктора Винсента Жильбера. У доктора Жильбера на фотографии был довольно суровый вид для человека, который пишет о сострадании. Книга была посвящена его совместной работе с братом Альбером Майу в Лапорте, и речь в ней шла в основном о людях с синдромом Дауна. В целом это были размышления автора о том, чему он научился, наблюдая за такими людьми. О том, что он узнал о них, о природе человечества и о себе самом. Это был выдающийся труд о высокомерии, смирении и, в первую очередь, умении прощать.