Убийства на улице Морг. Сапфировый крест

Однако вопреки шуму, который подняла пресса вокруг этого открытия и тому единодушию, с которым все приняли эти заросли за место преступления, необходимо заметить, что существует очень веская причина усомниться в этом. Я могу верить или не верить, что это то самое место, но повод сомневаться есть, и очень серьезный. Если бы место, где было совершено преступление, как уверяет «Коммерсьель», находилось рядом с улицей Паве-Сент-Андре, преступники, если предположить, что все они еще обитают в Париже, наверняка должны были испугаться того, что столь пристальное внимание общественности направилось в истинное русло, и у людей определенного склада ума сразу же должно было зародиться ощущение необходимости как-то направить это внимание в другую сторону. Таким образом, раз чаща у заставы дю Руль уже попала под подозрение, в их головах вполне могла возникнуть мысль подбросить вещи девушки на то место, где они были найдены. Вопреки предположению «Солей», нет никаких доказательств того, что эти вещи пролежали в зарослях достаточно долго, хотя косвенных доказательств того, что они не могли оставаться незамеченными все двадцать дней, прошедших от рокового воскресенья до дня, когда их обнаружили мальчишки, хоть отбавляй. «Все эти вещи, – говорит “Солей”, принявшая точку зрения своих предшественников, – прибиты дождем, покрылись плесенью и слиплись. Вокруг некоторых из них уже успела вырасти трава. Шелк на зонтике не потерял прочности, но ткань села. Верхняя его часть, там, где он собирается и складывается, заплесневела и прогнила; когда зонтик попытались открыть, шелк порвался». Что касается травы, которая «успела вырасти вокруг некоторых из них», совершенно очевидно, что данный факт мог быть зафиксирован только со слов двух маленьких мальчиков, которые рассказывали по памяти, поскольку они собрали эти вещи и отнесли показать домой. Но трава, особенно в теплую и жаркую погоду (а во время, когда было совершено убийство, как раз такая погода и стояла), прорастает на два-три дюйма в день. Зонтик, лежащий на дерне, может в течение одной недели скрыться из виду под выросшей травой. Теперь о плесени, которой автор статьи уделяет столько внимания, что даже в этом коротком отрывке упоминает о ней дважды. Неужели он действительно не знает, что такое плесень? Неужели ему нужно объяснять, что плесень – это один из многочисленных видов грибков, характерной особенностью которых является способность прорасти и сгнить в течение двадцати четырех часов?

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: громкое заявление о том, что предметы эти пролежали там «самое меньшее три-четыре недели», с точки зрения фактов, совершенно голословно. С другой стороны, очень маловероятно, что вещи эти могли пролежать в этих зарослях незамеченными больше недели. Тот, кто хоть немного знаком с окрестностями Парижа, знает, что найти уединение здесь можно только лишь на большом расстоянии от его предместий. Невозможно себе представить, что где-то еще сохранились укромные места, в которых достаточно долго никто не появляется, не говоря уж о местах, еще вовсе не обследованных. Любой, кого в душе тянет к природе, но кто прикован цепями долга к этому пыльному, раскаленному огромному городу, пусть любой из таких людей может попытаться, хотя бы даже в рабочий день, найти желанное одиночество среди прекрасных мест первозданной природы, непосредственно окружающих нас. Да он на каждом шагу будет слышать чей-то голос или натыкаться на какую-нибудь подозрительную личность или шумную компанию гуляк. Напрасно такой человек попытается скрыться за самыми густыми зарослями. Именно здесь собирается самая опустившаяся голытьба, именно эти храмы чаще всего подвергаются поруганию. С болью в сердце наш странник поспешит обратно в грязный Париж, посчитав его местом менее отвратительным, поскольку в этой клоаке вся грязь и мерзость, по крайней мере, привычное дело. Но если даже в рабочие дни в окрестностях города настолько людно, можно представить, что творится там по воскресеньям! Именно тогда, освободившись от обязанности трудиться или потеряв возможность совершать обычные преступления, городское отребье устремляется на природу, но не из-за любви к деревне, которую они в душе презирают, а для того чтобы удалиться от ограничений и условностей, принятых в обществе. Таким людям свежий воздух и зелень деревьев нужны гораздо меньше, чем полная свобода действий, которую может дать деревня. Здесь, в каком-нибудь придорожном трактире или в глуши густых зарослей, где их не видит никто, кроме таких же дружков, они предаются своим противоестественным и извращенным оргиям – порождению вольницы и спиртных напитков. Я не скажу ничего такого, что не очевидно для любого беспристрастного наблюдателя, когда повторю: иначе как чудом не назовешь обстоятельства, способные привести к тому, что обнаруженные вещи остались бы не найденными достаточно долгое время (от одного воскресенья до другого) в любой точке в непосредственной близости от Парижа.