Убийства на улице Морг. Сапфировый крест

Как выяснилось, к реке и единственной пристани дом был повернут задней стороной. Главный вход в него находился с другой стороны, обращенной к саду. Поэтому путешественникам, чтобы добраться до него, пришлось пройти длинной узкой дорожкой вдоль трех стен здания под низкими карнизами крыши. Во время этой прогулки они заглядывали в окна на каждой из трех стен, и все время их взору открывалась одна и та же хорошо освещенная комната, обшитая светлыми деревянными панелями, с множеством зеркал на стенах. Все в ней выглядело так, будто здесь ждали гостей на званый обед. Когда наконец дошли до парадной двери, оказалось, что по бокам от нее стоят два бирюзовых вазона с цветами. Дверь открыл неприветливый дворецкий (высокий, худой, седой и безразличный), он сонным голосом пробормотал, что принца Сарадина сейчас нет дома, но что в скором времени он должен быть, и все готово для приема его и его гостей. Визитная карточка с написанным зелеными чернилами приглашением пробудила некоторое подобие жизни в пергаментном лице унылого слуги, и с несколько неуклюжей любезностью он предложил незнакомцам подождать. «Его высочество должны быть с минуты на минуту, – сказал он, – и он будет расстроен, если узнает, что разминулся с кем-то из приглашенных им господ. У нас всегда имеется небольшой холодный завтрак для него и его друзей, и я уверен, что его высочество распорядились бы предложить его вам».

Охваченный некоторым любопытством, Фламбо вежливо согласился и пошел следом за стариком, который церемонно провел гостей в длинный светлый зал. Ничего особенного в нем не было, разве что необычное чередование множества длинных низких окон и продолговатых низких зеркал между ними, что как бы наполняло это место светом и придавало ему ощущение легкости. Пребывание здесь чем-то напоминало обед на природе. В одном углу на стене серела большая фотография очень молодого юноши в форме, во втором висел тусклый набросок красным мелом, изображавший двух длинноволосых мальчиков. Когда Фламбо поинтересовался, не сам ли принц изображен на фотографии, дворецкий коротко ответил, что нет, это младший брат его высочества, капитан Стефан Сарадин. После этого старик неожиданно замолчал, словно воды в рот набрал, и на дальнейшие вопросы не отвечал.

После того как завтрак завершился превосходным кофе и ликерами, гостей провели по саду, библиотеке и представили экономке, смуглой красивой женщине, которая держалась царственно и мрачно, как какая-нибудь повелительница подземного царства. Похоже, она и дворецкий были последними из иностранного сопровождения принца, остальные слуги в доме были набраны в Норфолке из местных жителей самой экономкой. Эту даму звали миссис Энтони, но разговаривала она с легким итальянским акцентом, и у Фламбо не возникло сомнения, что Энтони – это норфолкский вариант какой-то более романской фамилии. Мистер Пол, дворецкий, тоже производил впечатление иностранца, но речь его и манеры были такими же английскими, как у всех самых вышколенных слуг.

Каким бы необычным и красивым ни было это место, в его яркости чувствовалась какая-то странная грусть. Часы тянулись здесь, как дни. Длинные комнаты с множеством окон были полны света, но свет этот казался мертвым, а случайные звуки – разговор за стеной, звон тарелок или шаги слуг – не могли отвлечь от постоянного тоскливого журчания воды в реке, которое слышалось со всех сторон.

– Недобрым был тот поворот, и недоброе это место, – сказал отец Браун, выглядывая в окно на серо-зеленые заросли осоки и серебряную гладь реки. – Но ничего, иногда и в недобром месте можно принести добро.

Маленький отец Браун, хоть и был обычно немногословен, странным образом умел притягивать к себе людей и за несколько бесконечно долгих часов ожидания, сам того не осознавая, глубже проник в секреты Рид Хауса, чем его профессиональный друг. Священник обладал даром, сохраняя дружелюбное молчание, вызывать окружающих на разговор и, едва ли проронив хоть пару слов, сумел узнать у своих новых знакомых все, что они могли рассказать. Мрачный дворецкий, правда, был от природы человеком необщительным. Он был беззаветно, почти по-собачьи предан своему хозяину, с которым, по его словам, «очень плохо обошлись». Главным обидчиком, похоже, был брат его высочества, от одного имени которого губы старика поджимались, а похожий на клюв попугая нос презрительно морщился. Судя по словам дворецкого, капитан Стефан был никчемным бездельником, который вытянул из своего великодушного брата сотни тысяч и вынудил его покинуть свет и жить затворником в этой глуши. Больше дворецкий Пол ничего не сообщил, но и этого хватило, чтобы понять, насколько безгранична его преданность хозяину.