Убийства на улице Морг. Сапфировый крест

Клуб «Двенадцать верных рыболовов» ни за что не согласился бы отобедать в другом месте, поскольку настаивал на изысканной уединенности. Даже мысль о том, что в одном здании с ними находится любой другой клуб, могла основательно расстроить его членов. По случаю ежегодного обеда у рыболовов было принято выставлять напоказ свои богатства (примерно как в семьях достают фамильное серебро, когда собираются гости), особенно знаменитые ножи и вилки в форме рыб, которые являлись своего рода символами принадлежности к их обществу. Каждый из этих предметов был изготовлен из серебра и имел на ручке большую жемчужину. Они выкладывались на стол, когда подавалась рыба, и рыбное блюдо, само собой разумеется, представляло самую важную часть этих изумительных трапез. Общество это имело множество специальных ритуалов и церемоний, но не имело ни истории, ни цели, в чем и заключался его аристократизм. Членом клуба мог стать любой человек, поскольку, если вы уже не входили в определенную категорию людей, вы бы о нем и слыхом не слыхивали. Существовал клуб двенадцать лет, председателем его был мистер Одли, вице-председателем – герцог Честер.

Если мне удалось более-менее убедительно передать атмосферу этой гостиницы, у читателя может возникнуть вполне естественный вопрос: а откуда мне о ней известно. Он может даже задуматься о том, как такой обыкновенный человек, как мой друг отец Браун, оказался в этой золотой галере. Моя история, до известной степени, проста и даже банальна. Есть в этом мире один очень старый мятежник и учитель, который врывается даже в самые недоступные укромные уголки с вестью о том, что все люди – братья, и куда бы ни явился этот «великий уравнитель» на коне бледном, задача отца Брауна – следовать за ним. В тот день одного из официантов, итальянца, хватил удар, и его хозяин-еврей, тихо удивляясь подобным суевериям, вынужден был послать за ближайшим католическим священником. О чем на исповеди поведал официант отцу Брауну, нас не касается, поскольку служитель церкви не стал об этом распространяться, но очевидно, что разговор с умирающим обязал священника срочно написать определенное письмо или заявление, целью которого было передать кому-то некое сообщение или же исправить какую-то ошибку. Поэтому отец Браун с кроткой настойчивостью, которую, впрочем, проявил бы и в Букингемском дворце, потребовал предоставить ему отдельное помещение и письменные принадлежности. Мистер Левер не знал, что делать. Он был добрым человеком, но обладал и тем качеством, которое порой принимают за доброту: он терпеть не мог спорить и устраивать сцены. В то же время присутствие в его гостинице в тот вечер неизвестного человека было для него точно пятно грязи на чем-то только что вычищенном. В гостинице «Вернон» не было ни смежных, ни подсобных помещений, никто не дожидался в вестибюле, и случайные посетители в нее не заходили. В ней находились пятнадцать служащих и двенадцать гостей, и в тот вечер обнаружить в гостинице нового гостя было равносильному тому, чтобы у себя дома столкнуться с новым членом семьи. Более того, внешний вид святого отца был, мягко выражаясь, неприглядным, и на нем была грязная одежда. Увидь его кто-нибудь из гостей, даже издалека, это могло обернуться кризисом для клуба. Раз уж устранить этот позор не было возможности, мистер Левер придумал план, позволявший его скрыть. Если вы войдете в «Вернон» (чего, можно не сомневаться, никогда не произойдет), сначала вы пройдете по короткому коридору, украшенному несколькими сомнительными, но дорогими картинами, а потом выйдете в главный вестибюль с холлом, от которого по правую руку от вас отходят коридоры, ведущие в номера, а по левую – такие же коридоры, ведущие в кухни и помещения, занимаемые работниками заведения. Непосредственно слева от себя вы увидите угол комнаты со стеклянными стенами, выходящими в холл, – это своего рода дом в доме, что-то вроде застекленной стойки администратора старой гостиницы, которая когда-то, возможно, занимала это место. Здесь теперь дежурил помощник Левера (никто в гостинице не исполнял своих обязанностей лично, если этого можно было избежать), а сразу за этим помещением, по дороге к служебным комнатам, находился гардероб для джентльменов – граница их владений. Но между застекленной будкой и гардеробом располагалась крошечная комнатка, которую хозяин гостиницы использовал для важных деликатных дел, как-то: одалживал какому-нибудь герцогу тысячу фунтов или отказывал ему в шести пенсах. О невиданной снисходительности мистера Левера говорит тот факт, что он позволил простому священнику осквернить своим присутствием это святое место, оставив его там на целых полчаса с письменными принадлежностями. История, которую отец Браун изложил тогда на бумаге, наверняка намного интереснее, чем моя, только мы ее никогда не узнаем. Я могу лишь сообщить, что по длине они почти совпадают и что последние два-три абзаца ее менее всего интересны и захватывающи.