Убежище

Рейнс подпрыгнул и дико огляделся. Он был уверен, что в помещении никого нет, и никакого служебного экрана он не видел. Он по-прежнему никого не видел. Но со стены на него смотрел глаз.

— Все дело в дефиците, — серьезно объяснил глаз, заметив его недоумение. — Наша страна не производит все необходимые нам материалы. Не имея возможности заказать большие устройства, менеджмент отеля ограничился маленькими. Они выполняют свою задачу.

Глаз, чуть больше естественно, подмигнул ему. Он заполнял весь экран.

— Если хотите избавиться от украшений, рекомендую ломбард. Это гораздо экономичней.

Рейнс с привычной осторожностью осмотрелся. Что видел или слышал этот механизм. Вероятно, ничего. Глаз он заметил.

— Прошу прощения, я выбрасывал не совсем обычную изломанную запонку.

— Да, она необычная, — согласился глаз. — Будь она чуть тверже, не вернулась бы. — Глаз затуманился. — Мы не можем допустить поломки диспозера, поэтому смягчаем условия его работы. Если предмет тверд, как алмаз, он проходит.

Удобное и выгодное устройство, подумал Рейнс и подошел поближе, чтобы рассмотреть незаметный экран. Он такой маленький, что его можно и не заметить.

— Сегодня люди не выбрасывают алмазы, как когда-то, — пожаловался глаз.

Рейнс дал ему возможность поговорить. Он должен обезопасить себя, и есть только одна возможность для этого. Тот, кто наблюдает за ним, находится в служебном отделе, где-то не очень близко. Но Рейнс был уверен, что сможет добраться до него.

— Я шпи, — сказала булавка, приведенная в действие телепатически. — Я шпи…

Второе путешествие в диспозер повредило кристаллы. У булавки словарь из двух слов, и слова эти никогда не менялись… однако теперь изменились. И если посторонний человек услышит искаженное сообщение, он может неверно его понять. Рейнс плотнее сжал пальцами эмблему. Но даже такое относительно слабое сжатие привело в действие кристаллы.

— Я шпи! — закричала булавка. Этот звук казался громогласным.

Рейнсу потребовались напряженные мысленные усилия, чтобы вспомнить, что он должен сделать: перестать посылать ищущую мысль. И когда Рейнс опустошил свой мозг, эмблема послушно стихла.

Глаз подозрительно смотрел на него.

— Вы что-то сказали?

— Ни слова.

— Я так не думаю, разве что вы умеете говорить, не шевеля губами. — Глаз исчез и сменился неопределенной массой плоти, возможно, носом. Потом глаз снова появился. Возможно, это был другой глаз. — Наверно, дети туристов у меня за окном играют в ваши американские игры.

Рейнс облегченно кивнул. Голос кажется громким ему, но не другим людям. Руки его перестали дрожать. Нервы едва сдерживались.

— Они любят бейсбол, — вежливо сказал он.

— Не бейсбол, — возразил глаз. — Думаю, это другая игра. Прятки. Значит, теперь ее называют «Я шпион». — Глаз несколько раз быстро мигнул. — Ну, пока.

Оставшись один, Рейнс быстро думал. Краткий контакт с глазом убедил его, что его ни в чем подозрительном не подозревают. Это плюс.

Он потрогал эмблему. Она определенно не плюс. Рейнс решительно положил ее в карман. Он не может подвергать риску свою миссию: он должен найти в Ин-дии одного человека, который так много значит для цивилизации и астрономии.

Было много попыток спасти землю, но ни одна, смеем заверить, не сводилась к мятежному жонглированию среди священных коров Индии. Иногда приходится применять необычные методы. А когда нужно убедить людей, магия оказывается полезней логики.

Вы даже можете найти мораль, скрытую за мистификацией, но во всяком случае хорошо позабавитесь.

Рейнс спустился в лифте и вышел из отеля на улицу. И сразу захотел вернуться. Но булавка настойчиво вела его мимо длинной очереди ПНП.

В 1976 году Индия представляла собой клубок противоречий. За последние десятилетия она достигла стадии индустриализации ненамного ниже стандартов Запада. Но она густо населена, и стандарты жизни намного ниже американских и европейских. Быстрое техническое развитие создавало рабочие места и за одну ночь могло все их уничтожить. Тот, кто утром был хорошо подготовленным и преуспевающим специалистом, мог к полудню оказаться безработным бродягой. И пока он не изучил новую профессию и не нашел себе новое место работы, он попадал в число Неофициальных Просителей Помощи. Но он сохранял достоинство и не становился нищим попрошайкой. И попрошайничество запрещено законом.

Рейнс не мог заткнуть уши. Он мог только идти как можно быстрей и не обращать внимания на просьбы. Несколько человек оставили свои места в очереди ПНП и пошли за ним, но постепенно сдались и вернусь к отелю в ожидании других туристов.

Рейнсу нетрудно было вести себя как турист и зевака. Это великая родина, где в далеком прошлом произошли европейские языки и народы; сложная, сбивающая с толку страна, в которой уживаются старое и новое. Коровы на улицах подвергают опасностям пешеходов и автомобили. На вершинах небоскребов святые люди лежат на постелях из гвоздей, а телевидение передает эту картину верующим в самых отдаленных деревнях. Рядом с гидропонными садами факиры мистифицируют любопытных старинным трюком с веревкой.