Убереги ее от дурного глаза

Хиллард лежал, уткнувшись лицом в зеленый линолеум. Выстрелом в затылок ему снесло полголовы, вытекшая кровь уже потемнела. Выстрел, конечно, был смертельным: пуля проникла в мозг.

Джерико отступил в гостиную. Только тогда он заметил пистолет, брошенный на ковре. Маленький пистолет с перламутровой рукояткой. С коротким дулом. Женский пистолет.

Джерико огляделся. Его взгляд упал на выдвинутый ящик маленького комода красного дерева. Джерико шагнул к комоду.

В ящике он увидел коробочку с открытым верхом с углублением под пистолет, обтянутым белой материей. Рядом россыпью лежали патроны. Джерико достал из кармана носовой платок и поднял один из патронов. На острие пули кто-то сделал крестообразный надрез, превратив ее в разрывную. Поэтому-то один выстрел разворотил голову Хилларда.

Тишину гостиной нарушало лишь тиканье часов на каминной доске.

Вывод напрашивался однозначный. К нему мог прийти любой, кто знал историю Марсии. Маленький женский пистолет, ее поспешное бегство из дома. Кто как не Марсия убила Хилларда?

Часть II

Глава 1

Джерико, однако, к однозначным выводам относился настороженно. Конечно, Марсия могла убить Хилларда, но кто-то мог и подтасовать факты. Джерико никогда не принимал импульсивных решений, не забывал он и о разного рода мелочах, вроде бы несущественных. К примеру, он спрашивал Бартрэма, почему не нашли тело Томми. “Аномалия”, — ответил прокурор. Единственный случай в истории Кромвеля. Разумеется, на свете случается всякое. Но если связать этот ответ с намеком Хилларда, поневоле начинаешь задумываться. Если действительные события отличались от официальной версии, то есть Томми не утонул, стоило ли удивляться, что спасатели так и не нашли его тело. Но муж Марсии и весь город уверовали, что Томми утонул, смирились с “аномалией”, возложили ответственность за смерть мальчика на его мать. То есть тогда, пять месяцев тому назад, кто-то ловко все подстроил.

Допуская, что Томми не утонул и намек Хилларда не был безосновательным, можно предположить, что кто-то знал истинное положение вещей и понимал, что произойдет, если Хиллард раскроет рот. Если этот кто-то подслушал разговор Хилларда с Марсией, он, должно быть, пришел к заключению, что Хилларда надо убрать. Тем более что вновь представлялась возможность обвинить во всем Марсию.

И этот кто-то к тому же знал о черной коробочке, в которой хранился пистолет. О ней, несомненно, знал Поттер. А кто еще?

Джерико сразу представил себе действия правоохранительных органов. Марсию арестуют, как только станет известно об убийстве. Бедную, несчастную Марсию, которая так часто бывает не в себе. Присутствие Хилларда в ее доме не потребует объяснений. Все знали, что этот добрый человек, член общества “Анонимные алкоголики”, прилагал все силы, чтобы отвратить Марсию от спиртного. И она убила его, когда он пытался отговорить ее от очередной поездки в винный магазин. Все ясно как божий день. Ее бы засмеяли, попытайся она рассказать, что Хиллард приставал к ней. Джерри Хиллард, тихий, добропорядочный, просто не способен на такую низость. Нет, Марсия убила его, потому что он пытался встать между ней и бутылкой.

И Джерико решил подбросить песочка в густо смазанные шестерни судебной машины. Если чуть спутать карты, возможно, кто-либо выкажет излишнюю озабоченность и тем самым выдаст себя.

Он наклонился, носовым платком поднял пистолет и положил его в углубление черной коробочки. Собрал патроны и сунул их в карман. Закрыл коробочку, достал ее из ящика, задвинул последний. Прошел к входной двери, приоткрыл ее. Похоже, никто не проявлял интереса к дому Поттеров. Джерико сунул черную коробочку под пиджак и сбежал по ступенькам к “мерседесу”. Сев в машину, отпер ящичек на приборном щитке, положил в него черную коробочку, повернул ключ в замке.

Ладони его рук вспотели...

По шоссе Джерико ехал быстро, постоянно поглядывая в зеркало заднего обзора. Милю спустя он убедился, что “хвоста” за ним нет. И направился к Восточной горе, где в студии Мартиню ждала его Марсия.

— Я вел себя как последний дурак, — впоследствии рассказывал он мне. — Возвращаясь в студию, я начал осознавать, что оказался в щекотливом положении. Я очертя голову бросился защищать несчастную Марсию, на которую ополчился весь мир. И преступил закон, не имея на то достаточных оснований.

И Джерико сказал себе, что ему следовало бы получше узнать Марсию, прежде чем принимать ее слова за святое писание. У всех алкоголиков есть черта, после которой им уже нельзя доверять ни в чем. Пьяная женщина, подобранная на дороге прошлой ночью, могла оставить эту черту далеко позади. Она могла сказать что угодно, лишь бы не попасть за решетку и иметь доступ к ближайшему винному магазину. Муж Марсии, да и весь город не сомневались, что она напилась в тот день, когда утонул ее сын. Она это отрицала. Но, потрясенная смертью ребенка, не могла ли она внушить себе, что ни в чем не виновата? Это, собственно, и предположил Бартрэм. Она не могла бы жить дальше, не убедив себя, что ее вины в смерти Томми нет.