Убей свою любовь

– Алька, я тебе запрещаю! Ты уже однажды вместо него подставилась!

– Нет, ты не волнуйся, тут другое совсем... Мне надо только чуть-чуть времени, – я прижалась к груди мужа и снизу вверх смотрела в его лицо. – Сашенька, я тебе обещаю – со мной ничего не случится. Я и охрану всегда с собой беру – ты же видишь, я очень осторожна. А с Семкой, кроме меня, никто не решит, поверь!

Тень сомнения, промелькнувшая в лице Саши, заставила меня усилить натиск. Я уговаривала его, обещала все на свете, клялась не волновать ни его, ни отца – только чтобы муж позволил мне самой разобраться. Через полчаса монолога Саша сдался и махнул рукой, но предупредил, что в случае чего не поздоровится и мне и Семену.

– До этого не дойдет! – заверила я, довольная полученным результатом.

* * *

Через неделю после этого разговора между нами состоялся еще один – примерно с тем же накалом страстей.

– Аленька, Фо прислал тебе какую-то штуку. – Муж вошел в комнату и застал меня в кресле с книгой в руках.

– Какую? – не отрываясь от чтения, поинтересовалась я, и передо мной на испещренном буквами листе возникли два игольчатых шарика размером с мячик для настольного тенниса.

– Вот. Он сказал, что это хорошо для массажа активных точек на руках. Нужно перекатывать их в ладонях.

Фо Ду, китайскому доктору, Сашкиному приятелю, неоднократно помогавшему мне, я верила безоговорочно, выполняла все, что он говорил, и результаты всегда оказывались хорошими. Вот и сейчас я прикоснулась к острым иглам массажеров и решительно сказала:

– Раз Фо считает, что это хорошо, значит, буду делать.

Наверное, если бы Фо сказал, что съеденная натощак гремучая змея поставит меня на ноги окончательно и вернет правой руке подвижность, я, не задумываясь ни на секунду, проглотила бы ее. Я доверяла маленькому колобку-китайцу настолько, что не трудилась усомниться в его назначениях. Думаю, что именно это безграничное доверие имело решающее значение – я неуклонно шла на поправку, и это отмечали окружающие.

Кроме того, я вдруг увлеклась чтением книг об огнестрельном оружии всех стран. Рылась в Интернете, отыскивая сайты коллекционеров и просто любителей, разбиралась в технических характеристиках, отличительных особенностях и преимуществах разных производителей. Муж только качал головой, а папа просто считал происходящее очередной блажью и закрывал глаза на то, что вот уже неделю днем я со своей охраной уезжаю на песчаный карьер, прихватив то «калаш», то израильский «узи», подаренный папе кем-то из компаньонов, а то просто карабин. Стрелять с левой руки из оружия, и без того довольно тяжелого для девушки моей комплекции и роста, нелегко, на плече образовался непроходящий синяк, который я старательно прятала назавтра под слоем тонального крема, чтобы поехать к реабилитологу. Но с каждым днем выходило все лучше и увереннее, и количество попаданий в «молоко» сокращалось, что, разумеется, радовало меня.

– Зачем тебе это? – массируя вечером мое разбитое плечо, спрашивал Саша. – Неужели пистолета не хватает? Что за странная причуда, Аля?

Меня почему-то это злило. Казалось, что он сомневается во мне, подчеркивает лишний раз взбалмошность характера и даже приравнивает мое увлечение к обычным дамским капризам. И однажды я вдруг выпалила:

– Вот разберусь, с чем легче работать с одной рукой, и начну заказы брать на устранение неугодных!

Саша хохотнул, но в его глазах я вдруг прочитала, что он не принял мои слова за шутку.

– А что? – увлекаясь, продолжила я. – Сам подумай: кому в голову придет заподозрить хромую и однорукую девушку в том, что она может запросто прострелить голову какому-нибудь банкиру, например? А дело-то нехитрое – выбери правильное место и просчитай распорядок передвижений, только и всего.

– Замолчи! – вдруг зарычал муж, и я умолкла на полуслове от неожиданности. – Не смей больше говорить таких вещей! – И, резко поднявшись с постели, Саша ушел из комнаты.

– Хорошо, если он разозлился на «хромую однорукую», а не на «дело нехитрое», – пробормотала я, укрываясь одеялом с головой.

Я не любила моменты, когда Сашка злился. Лучше бы он орал, метал громы и молнии, изрыгал проклятия и поносил меня на чем свет стоит. Но он замолкал и замыкался, словно пытаясь найти именно в себе причины моего раздражающего поведения. Эта манера искать причины в себе меня просто убивала и заставляла чувствовать себя виноватой в сто раз сильнее, чем любые ругательства и упреки. В молчании Акелы было столько тяжелых переживаний и боли, что мне хотелось измолотить себя кулаками.

Читать расхотелось, я отбросила книгу на стол и сжала виски пальцами. Обидела мужа упрямством... И вообще – к чему я завела этот разговор об оружии? Могла бы просто сказать – мол, интересно мне, и все тут. О моих неженских хобби Саша осведомлен прекрасно, вряд ли удивился бы новой причуде.