Чернов примерил на себя трофейную одежду — всё оказалось впору. Повертев в руках противогаз, он спросил у связанного Осадчего:
— А это вам зачем?
— Воздух заражён, — спокойно, безо всякой злобы, ответил тот.
Мыслил по-солдатски; проиграл — не дёргайся зря.
— Чем?
— Чем только не заражён. А ты правда не знаешь? Кто же ты тогда такой?
— Придёт время — узнаешь. Значит, так, — перешёл на древнееврейский, — этих двоих отведёте в Вефиль и запрёте где-нибудь ненадёжнее. Руки не развязывать, глаз с них не спускать. Вернусь — подумаем, что с ними делать. А раненого погрузите… туда, — указал на автобус, названия которому тоже не было в скудном языке древнего народа.
Вефильцы послушно потащили подстреленного в машину.
— Осадчий, как его зовут?
— Алексей.
— А фамилия, звание?
— Ефрейтор Алексей Стеценко. Он ранен?
— Да. По нечаянности. Сам виноват. Я хочу отвезти его в больницу или куда-нибудь, где ему помогут. Подскажешь — поможешь другу.
— Подскажу. Поедешь по дороге, откуда мы приехали, через пару километров будет блокпост. Тебя пропустят, проедешь ещё километров пять, въедешь в город… Там, правда, ты сам не разберёшься. Мне бы надо с тобой поехать…
— Не надо, разберусь.
— Кто же ты такой, странный человек? Ты явно не враг и не чернь. Я не встречал здесь таких, как ты. Уже давно не встречал. — Осадчий смотрел на Чернова с достоинством вперемешку с интересом — так, будто у него и не были связаны руки, а разговор проходил на равных.
— Не знаю, что такое чернь, но я точно не враг. Я хочу, чтобы ты знал это. Просто, похоже, мы сейчас играем в разных командах, но это ненадолго. Скоро я уйду, и смысл конфликта будет исчерпан. А пока мои друзья присмотрят за то бой. Ты как бы в плену. Понял?
— Спасибо, догадался, — усмехнулся Осадчий.
— Тогда полежи малёк, а я поехал. Где ключи от этого драндулета?
— В замке. Удачи тебе, бегун… Да, кстати, бегун — это у тебя профессиональное?
— И ещё как! Профессиональнее не бывает… А за пожелание удачи — спасибо.
— Чернов улыбнулся.
Ему чем-то понравился этот Осадчий, может, тем, что не потерял достоинства в откровенно унизительной ситуации.
Как и было обещано, вскорости Чернов, сопровождаемый световым пятном, подъехал к блокпосту. Небольшой домик, возле которого прохаживался одетый в такой же, как и у тех двух, чёрный плащ человек. На голове противогаз. Дорогу преграждал полосатый шлагбаум.
Чернов остановил автобус, но выходить не стал, внутренне напрягся, приготовился к тому, чтобы газануть в степь и объехать блокпост: догонять его им вроде не на чём…
«Плащ» подошёл к машине с явным намерением пообщаться. Чернов, вздохнув, опустил стекло.
— Ну что, выяснили, почему фонари загорались? — Под резиновой образиной, по-видимому, имело место простое рабоче-крестьянское лицо с добродушной улыбкой — когда твой собеседник прячется за уродливой маской, невольно начнёшь представлять его физиономию и мимику по голосу и тону.
— Выяснили, — кивнул Чернов.
Он был, как и, похоже, все тут, в противогазе и не опасался, что охранник на посту что-то заподозрит. Но беседовать с охранником не хотелось.
— И почему? — не унимался «плащ», видно, совсем ему тут скучно.
— Техника, — неопределённо махнул рукой Чернов.
— Понимаю, — серьёзно ответил «плащ», — ну, езжай, коли так.
— Спасибо.
Автобус изрыгнул облако сизого дыма и проехал под поднятым шлагбаумом. По дороге Чернов размышлял о вопросе «плаща»: «Почему фонари загорались?» Значит, все перемещения по дороге контролируются, если из-за несанкционированного включения фонарей на место была выслана специальная бригада. Третья часть этой бригады лежала на полу автобуса и стонала.
— Эй, Леха! Алексей! Ты меня слышишь?
— М-м… — отозвался Леха.
— Говорить можешь?
— Могу.
— Я везу тебя в больницу, но не знаю, где она. Подскажи дорогу, это в твоих же интересах…
— В город…
— Что «в город»?
— В город въехали?
— Нет пока. Скоро въедем.
— У большого жёлтого здания… повернёшь направо. Там будет…
— Что?
— Пост. Сдашь меня там.
Сдать-то тебя я сдам, подумал Чернов, но под каким соусом? Что сказать? Выехали втроём, приехали вдвоём, один раненый, другой вообще непонятно кто. Да и придётся же снять противогаз когда-нибудь? Тогда что?
Ответить себе на этот вопрос Чернов не успел. Возник город.
Именно возник. Как мираж в пустыне. Вроде бы на этом месте ещё недавно ничего не было, отвёл взгляд на минутку и — бац! — смена декораций произошла. Из тумана на Чернова надвигался мрачный монолит плотно стоящих зданий, окружённых забором из колючей проволоки. Куда она уходила — направо и налево, было не видно — туман. Но для дороги в заборе имелся проём, в который Чернов и въехал.