Убей страх: Марафонец

— Вот что, ребята, — решительно вмешался Чернов в витиеватую беседу, — давайте перейдём к делу. Как твоё имя, всадник?

Термин «jinete» из современного Чернову испанского оказался не чужд и усатому.

— Меня зовут Те-га-чи. — Он произнёс имя по слогам. — Я — из рода Да-цэ-го, чьи корни пропадают во тьме времён, а ветви стремятся к небу. А как твоё имя, незнакомец?

Если это монголы, завоевавшие Европу, то — по времени Чернова, — дело должно происходить где-нибудь в тринадцатом веке. Но здесь иной счёт времени…

— Бегун, — ответил Чернов.

И всадник — вдруг! ни с того ни с сего! — упал на колени, ткнулся лбом в дорогу и закрыл ладонями затылок — словно ожидал удара. И все остальные всадники мухой спешились и повторили этот непонятный акт унижения.

Чернов опять прибалдел, но лица не уронил. Сказал властно, как подобает тому, перед кем падают ниц вооружённые люди:

— Встаньте, воины!

Он оглянулся на Кармеля: ни грана удивления! Как будто всё так и задумано. Вспомнили о Ветхом Завете?.. Вот вам она — библейская невозмутимость сиречь мудрость…

А воины нехотя, смиренно и подобострастно глядя на Чернова, поднимались с колен, придерживая спадающие шлемы.

— Что это с ними? — всё же поинтересовался Чернов у Хранителя.

На древнееврейском, естественно.

— Ты сказал им, кто ты, — с библейской невозмутимостью сообщил Кармель.

— А они откуда знают про Бегуна?

— Сказано в Книге, — привычно задолдонил Хранитель, — «И всякий встречный, услышав имя Бегуна, должен упасть ниц, потому что, если он не сделает так, Огонь Небесный, следящий за Бегуном и его Путями, сойдёт на землю и покарает всех — и виновного и невинных, потому что Огонь Небесный не разбирает, кто виноват, а кто нет. И вина виновного падёт карой на жизнь невинных. Это — плата за дерзость людскую. Сущим неприемлемую».

Вставшие с колен всадники в почтении слушали незнакомую речь. Не встревали.

— Что за бред? — восхитился Чернов. — Во-первых, ты не объяснил, почему каждый встречный, не принадлежащий народу Гананскому, должен знать, что сказано в Книге Пути, и более того — моё имя. Во-вторых, этот Огонь Небесный, судя по всему, — штучки Сущего. Мне они не нравятся, Хранитель. И мне не нравится, что за мной следит не Сущий, а какой-то Огонь, пусть и Небесный. Я не желаю быть причиной кары для невинных. И в-третьих, что это за штука такая — Огонь Небесный? Пожар? Молния? Метеорит?

Последнего слова Кармель не понял. Но для ответа хватило предыдущих.

— Не знаю, — просто объяснил Кармель. — Должен — и всё. Так сказано. И потом, зачем ты спрашиваешь? Сам видишь: они все знают и боятся тебя… — И добавил презрительно: — Ничтожества!..

Точнее, он назвал их безобиднее — «ничто», «nada» по-испански, но хватило и этого. Мгновенно выхваченные двадцать мечей сверкнули на солнце. Главарь раскрутил свой, как персонаж из какого-нибудь фильма про древних самураев, воздух свистел, рассекаемый двумя десятками бритвенно заточенных лезвий, и двадцать вефильцев рванулись вперёд, прикрывая собой Хранителя и Бегуна.

И что дёрнуло Чернова — Сущий знает, но он заорал диким голосом:

— Прекратить! Стоять смирно! Иначе я призову на ваши головы Огонь Небесный!..

Где там!

Ударил меч о меч, брызнули искры, вскрикнул кто-то — получивший ранение…

И Чернов, не думая о последствиях, но — только о том, чтобы словом, а не оружием остановить бессмысленную и ничем не оправданную, не предполагаемую даже бойню, поднял руки к небу и прокричал — вполне в том стиле, который, по его пониманию, был уместен к случаю:

— Сущий! Единственный! Останови неразумных, которые закрывают мне Путь!

И увидел, как высоко в небе, перекрывая солнечный диск, возник Огонь Небесный и стремительно пошёл вниз.

Глава седьмая ОГОНЬ

Если б Чернов успел подумать что-нибудь вроде: «Какой чёрт меня за язык тянул?» — он бы, стоит полагать, сообразил додумать и логично вытекающее из первого: «Сущий! Прости меня, неразумного! Я пошутил…» И возможно, что Сущий, или Верховный Пиротехник, или Космический Копперфилд вернул бы Огонь Небесный назад, спрятал бы его и дал земным ребятишкам помериться силами, помахать мечами, покоцать друг друга чуток. Но жизнь во всех ПВ, похоже протекала таким образом, что Чернов при виде падающего с неба горящего предмета традиционно принял любимую позу — стал столбом, что напрочь исключало любую, даже примитивную мыслительную деятельность. Одно утешение: столбов у городских вефильских ворот было множество. Одни столбы. Вполне, кстати, библейское явление.

Опять кстати: по Библии-то полагалось отвернуться, не смотреть, но Огонь падал вниз стремительно и озарял собой всё вокруг, поэтому не смотреть было невозможно. Как не смотреть, когда он — везде!