Убей меня!

Так кто же мой отец - ярл или смерд?! Хальдер ушел, но так и не сказал, где он нашел меня. И меч с собой забрал. Потом забрал и ножны. На ножнах были письмена, я их не смог прочесть, но Хальдер говорил, что это хорошо, что мне лучше не знать, что там было начертано. И ключница ушла, и тоже ничего не рассказала. И много лет с тех пор прошло, ее, должно быть, уже нет в живых. Как нет в живых и ее мужа, смерда. А если я действительно их сын, то Хальдер мог велеть, чтобы и их, и всех, кто знал хоть что-нибудь, убили. Хальдер порой был очень крут! Ольми, и тот не смел мне ничего рассказывать о том, где и когда и как и почему меня нашли. Он говорил:

- Спроси у Хальдера.

А Хальдер говорил:

- Забыл. Давно все это было, ярл, сын ярла, господин. Да и зачем это тебе? - и улыбался.

И я два раза приходил его убить - брал меч, рубил... а Хальдер оставался жив. И я смирился, ждал. Потом-таки убил его, нет, отравил, нет, отравил не я - посол. И что с того? Мне это помогло? Хальдер ушел, а я... Кто я? Ярл или смерд?

Но так ли это важно?! Я - это я, при мне мой меч, и он испытан многими, все, даже, Винн, остались им довольны. Кроме того, есть у меня любимая жена, есть сорок воинов, корабль. И я иду туда, куда хочу, и все, что мне положено судьбой, приму. Пусть Хрт решает за меня! Так было исстари, и так есть и сейчас - мы лишь сражаемся, а побеждает тот, кто ему люб. Хей! Х-ха!

И я вернулся к Сьюгред, сел рядом с ней, и говорил ей добрые слова, и Сьюгред отвечала мне. И Сьюгред была счастлива!

Вечер настал - и мы причалили, и развели костры, и пировали. Потом...

Все спали, я лежал, долго не мог заснуть. Да я и не хотел того! Я чуял - лучше мне не спать, лучше не спать, лучше не спать. И я уже хотел было подняться...

Но тут я заснул. И мне сразу приснился сон, в котором я - как будто бы со стороны - увидел себя маленьким мальчиком. И на этот раз, в этом сне, я был совсем один, ибо уже не было рядом со мной ни Хальдера, ни Бьяра, ни моего отца, и я был уже не в хижине, как обычно, а стоял на берегу реки и пристально смотрел на ее медленное, завораживающе медленное течение.

Да, я тогда был маленьким мальчиком. Но в то же время я прекрасно понимал, что я давно уже не маленький, и я не смерд, а взрослый ярл, который совершенно точно знает, что все это ему только снится. Но он также знает и то, что это не простой, а вещий сон, и потому ему очень важно запомнить то место, на котором я сейчас стою, и тот поселок, где я живу, чтобы потом, когда он, взрослый ярл, проснется, он мог бы без труда отыскать эти места в той его жизни наяву. И поэтому я, мальчик из вещего сна, желая помочь взрослому ярлу из яви, встал, отвернулся от реки и посмотрел вокруг, и стал запоминать, какой здесь берег и какие хижины, и сколько их, и где колодец, и где капище, и где мой дом. Мой дом был здесь же, рядом, в каких-то двадцати взрослых шагах от реки, а на его пороге я увидел ключницу, она приветливо махнула мне рукой, я ей махнул в ответ - и она улыбнулась мне и что-то сказала, но я не расслышал ее и вновь повернулся к реке и стал также внимательно рассматривать противоположный берег, то есть опять запоминал, что там растет, какие там холмы и что там еще есть такое, что было бы полезно запомнить...

Как вдруг передо мной, прямо у самых моих ног, что-то блеснуло. Я быстро опустил глаза. Передо мной была вода, на ней сверкали солнечные блики. То есть все было как всегда. Но я внимательно смотрел, смотрел, смотрел на воду, я чувствовал, что мне сейчас должно открыться что-то очень, очень важное...

И точно! Мне открылась тьма. Во тьме горел слабый огонь. Я присмотрелся - это был светильник. Светильник был богатый, позолоченный, а может, он и вовсе был сделан из самого чистого золота. Правда, светил он еще хуже, чем наша лучина. Но все же, хорошенько присмотревшись, я смог увидеть, что рядом со светильником лежит укрытый белым одеяльцем мальчик. Этот мальчик не спал, а смотрел на меня. Он лежал под водой и был жив. Поразительно! Но еще более поразительным было то, насколько этот мальчик был похож на меня - так, что просто не отличить! Даже родимый знак у него на виске был точно такой же, как и у меня! И этот мальчик очень внимательно, нет, очень-очень удивленно смотрел на меня, и также очень удивленно смотрел на него и я...

И вдруг я вижу, что в ту горницу, где лежит этот удивительно похожий на меня мальчик, входят какие-то люди! В руках у них мечи, эти мечи в крови, и эти люди, наверное, что-то кричат, но их криков мне совсем не слышно. Я только вижу - мальчик подскочил, а люди кинулись к нему и занесли над ним мечи. А мальчик, повернувши ко мне голову, испуганно кричит: "Спаси! Спаси!" Я слышу этот крик, мне очень страшно! И я хочу скорее убежать от этого страшного места, от берега...

Но разве я могу бежать, разве я посмею бросить его в беде? Ведь этот мальчик - он такой же, как и я, он - это я, и, значит, убивают не только его - а убивают и меня! И это я кричу! И это я бросаюсь сам к себе на помощь! Да, именно, я, маленький, бросаюсь сам к себе, прямо в воду!..