Убей или умри!

— Ну ничего себе… — девушка скользнула вниз, не слишком уверенно становясь на ноги. Она развернулась ко мне, подставляя аккуратную округлую попку, и стала медленно покачивать бедрами, чуть приподнимаясь на носочки то одной ногой, то другой. Я взял её за талию подтягивая к себе, и входя, на этот раз сзади.

— Ммммм… да! — простонала Марина. — Просто охуенно…

Она уперлась ладонями в стену, прогнувшись так, что члену внутри неё стало тесно и горячо. Я двигался, чувствуя как головка трется внутри, упирается во что–то.

— Даааааа… — не выдержал я, напряжение нарастало, оно поднималось из паха вверх по позвоночнику, чтобы взорваться в мозгу…

— Не жалей меня… я не хрустальная… ухвати за волосы… делай всё, что захочешь.…

Я чувствовал себя учеником, но я старательно и с охотой учился. Я запустил пальцы Марине в волосы, сжал оттягивая к себе… увидел ее сумасшедшие глаза… полуоткрытые в крике губы…

— Ааааааа… — глубоко и протяжно застонала она, и я кончил в нее, а она сжалась внутри, словно выдаивая меня до последней капли.

Не удержался. Забыл. Кажется на лице у меня было все написано.

— Не переживай, папой не станешь… — усмехнулась Марина, и это прозвучало не зло, а наоборот, как–то заботливо, — я на таблетках.

Облечение во мне смешалось вдруг с ревностью. Раз Марина принимает противозачаточные, значит я не один такой, счастливец. И с чего я вообще взял, что могу рассчитывать на какое–то продолжение?

Тупая, бессмысленная ревность к девушке, которую я даже не считал своей. Даже Бисквитика я воспринимал более близкой, что ли. И в то же время не хотел отпускать от себя эту идеальную холёную блондинку, которая явно была мне не ровней.

Но рекламщица не спешила уходить, и даже одеваться. Мы отдыхали лежа на кушетке. Марина как–то так ловко и уютно устроилась у меня на груди, что нам было совсем не тесно. Я перебирал её волосы, а она рисовала узоры острым ноготком у меня на груди. Кажется, на какое–то время я даже провалился в сон.

Я снова на арене. Смотрю и вбиваю обломок катаны прямо Лансу в горло. Крит! Еще и еще! Крит! Крит!!! Бью как маньяк распластавшись на жертве, пока не оказываюсь на песке арены один. Ланс обнулился. Я победил.

Едва вылезаю из капсулы, как Ланс врывается к нам в раздевалку. Он худой и нескладный, с очень белой кожей, на плечах крупные рыжие веснушки.

— Урод! — орет он на меня, — Так не честно, урод!!! Это была моя победа!!! Мой кубок!!!

— Отъебись от меня! — отталкиваю его, . — Ты сдох, значит проиграл!

Ланс толкает меня в ответ, так что я чуть не падаю. Едва устояв резко бью в ответ прямо в переносицу. Удар не сильный, но точный. Аристократический римский нос Ланса — всмятку. Кровь хлещет на пол и мне на халат. В раздевалку прибегают люди, тренеры, кто–то еще… Меня хватают… держат, хотя я и не пытаюсь что–то делать. Ланса уводят…

Рывком возвращаюсь в реальность. Рядом мурлычет Марина.

— Если бы я знала, какой ты, — улыбается она, — поймала бы еще у тебя в комнате. И не теряла бы эти дни даром.

— И какой я? — мне становится любопытно.

— Перспективный, — смеётся Марина, — скажу так, виртуальные игры, не главный твой талант.

Она кокетливо потягивается, так словно поглаживает меня сразу и всем телом и прижимается еще плотнее.

Мне приятно. Даже если она сто раз врет, и у неё на самом деле другие, коварные и далеко идущие цели, мне приятно её слышать и лежать рядом с ней.

Я любуюсь ею, веду подушечками пальцев по животику… бедру…

— Какая нежная у тебя кожа… — говорю банальность.

Мне хочется говорить банальности, бессмысленную чушь, и слышать то же самое в ответ.

— Это всё деньги, малыш… очень большие деньги. Молодость… красота… комфорт… вкусная еда… девушки…вроде меня, — Марина фыркает смешком, — это всё мир больших денег. И ты сейчас стоишь на пороге. Не проеби его, и всё будет у тебя хорошо.

— Думаешь, я проёбываю? — я уцепился за суть вопроса.

— Ммм… это серьезный разговор, не стоит его смешивать с удовольствием. — Марина решительно встала, и её грудь качнулась прямо перед моим носом. — поехали, я тебя накормлю. А то трудишься… трудишься… — Она снова хихикнула.