Убей-городок

Значит, теперь у Шматинину сложнее врать, что в ночь убийства его вытащили на работу. Мол, дома спал. Конечно, оставался еще один слабый момент. Сама жена, которая скажет всё, что нужно Шматинину. Но я надеялся, что помимо разрушенного алиби преступника, у меня будут еще доказательства, которые перевесят показания заинтересованного человека, а именно — его жены.

Вот теперь можно и по домам. Немного проводил Александра Яковлевича, а сам постоял в раздумье — не то в отделение идти, не то в общежитие? Нет, в отделение не пойду, делать там нечего. Но есть у меня другая идея. Вот ее-то и следует проверить.

Глава двадцать первая Пойди, найди тот ножичек ​

До родного общежития я все-таки сегодня дошел. Хорошо, что оно не студенческое, а двери, хотя на ночь и запирают, но если постучать, то вахтер, как бы она крепко не спала, все равно проснется и обязательно откроет. И даже спрашивать не станет — где мол, постоялец шлялся? Особенно, если этот постоялец — милиционер. И дух маленько перевести нужно, и чаю попить. А может, даже и посплю.

Итак, что мы имеем в сухом остатке? Имеем мы подозреваемого гражданина Шматинина, имеем мы его слегка рассыпавшееся алиби (правда, по алиби нужно еще кое-что сделать), но не имеем мы самого главного — железобетонного доказательства, что Римму Коркину зарезал именно мой поднадзорный. Даже если допустить на миг, что опера его расколют и он напишет чистосердечное признание, то коли дойдет дело до суда, то дело пойдет прахом. Кто помешает во время процесса Шматинину сказать, что показания из него выбили, и судье ничего не останется, как отправить дело на доследования в связи с недоказанностью вины подсудимого. А после таких судейских решений дело, как правило тихонько спускалось на тормозах, приостанавливалось и попадало в разряд безнадёжных глухарей.

Нам такого не надо. Да и доказательство у нас есть, и я даже знаю, что оно лежит сейчас где-то в лачуге почившей в бозе рецидивистки. И почему же я так считаю? А потому, что в той жизни, хибара Коркиной сгорела именно после того, как Шматинин побывал в милиции.

Стояла эта лачуга сто лет, ничто ее не брало — ни революция, ни бандиты, а тут — раз, и сгорела. Соседи решили спалить? Сомнительно. Значит, можно предположить, что там что-то было. Что было? Уж точно, не килограмм героина (в семьдесят шестом о таком и не слышали!). Хотелось надеяться, что нож. Ну не может быть, чтобы в доме, пускай и таком непритязательном, как Римкин, не было ни одного ножа.

У Бурмагина, допускаю, ножей не нашлось, потому что мужик все пропил. А у Римки ножи водились. А если представить, что убийца Шматинин, будем исходить из того, что это он, побоялся вынести нож. Всё-таки Коркина кричала, и выйти с ножом из дома — великий риск. Таскать такую улику при себе — прямой путь в тюрьму.

А может была ещё какая причина, которую преступник посчитал в тот момент решающей? Кто знает? И Шматинин спрятал орудие преступления там, на месте. Может, даже и не очень хорошо спрятал. Просто в таком гадюшнике отыскать улики было проблематично. Тем более — насколько хорошо их искали? Жара, вонь, следователь даже внутрь не вошел. Судмедэксперт — тот вообще не по этой части, а криминалист осмотрел поверхности, взял пальчики, вот и все. А «следы пальцев рук», изъятые хоть со стекла, а хоть с посуды, ничего не дадут. Шматинин, он не дурак. Тот факт, что он заглядывал в дом, скрывать не станет. Скажет — да, пару дней назад забегал, молочко принес. А что, нельзя? И ведь получается, если следовать этой версии, замысел убийцы сработал, мы ничего не нашли.

Значит кому-то надо исправлять ранее допущенные ошибки. И сделать это придётся мне, а для этого слегка нарушить закон. Причём в случае моего провала дело полетит в тартарары ещё веселее, чем в прошлой жизни, а мне, вероятно, придётся распрощаться со службой в милиции. И какая жизнь будет ожидать меня тогда? Но самое главное — Шматинин опять вывернется (опять? Ведь ничего же ещё не произошло!) и натворить ещё много бед, о которых мне даже вспоминать не хочется.

Сделать мне предстоит сущий пустяк (да простит меня советское правосудие!) — всего лишь в спокойной обстановке, без ведома следователя, проникнуть в эту хибарку. Можно, конечно, и законным путём, со следователем, понятыми, другими участниками осмотра. Только в этом случае рулить процессом будет следователь, и куда это всё зайдёт, одному богу известно. Да и как мне внедрить в его (следователя, а не бога, конечно) голову срочную необходимость такого осмотра?

Я думаю, лучше всего это сделать ранним утром, когда сон у людей крепок, а на улице уже светло. Потому что при отсутствии фонарика, лазать в этом сортире (пардон!) в поисках чего-то — дело неблагодарное.

И откладывать мы это дело не будем. Уж если не спать, так не спать. Кимарну сейчас часика четыре и, вперед. Стекла в оконце нет, стоит попробовать проникнуть.

Вот что значит молодой организм. После четырёх часов сна я встал как огурчик. Вспоминая себя в возрасте, даже позавидовал самому себе.