Убегай!

– Я пришла к ней, – сказала Пейдж, – это была моя последняя надежда. Она знала, что есть такая клиника. Она тоже была там, давно, много лет назад. «Они там все делают не так, как везде», – сказала она. Ну я и попробовала. И все стало получаться. А может, и нет… обвинять другого в том, что случилось, легко, но может быть…

Удар, нанесенный ему новыми откровениями, был силен, но Саймон выдержал его, пытаясь сосредоточиться на главном.

Его дочь вернулась. Его дочь вернулась, и она больше не наркоманка.

Следующий вопрос он задал как можно более мягко:

– Почему мама мне не сказала, что она тебе помогает?

– Это я ее попросила. Пригрозила: если скажет, я откажусь лечиться.

– Почему ты не хотела, чтобы я знал?

Пейдж повернулась к нему. Он заглянул в исстрадавшиеся глаза своего ребенка и подумал: как давно он не смотрел на нее по-настоящему, как вот сейчас.

– Потому что вспоминала твое лицо, – сказала она.

– Что?

– Когда у меня что-нибудь не получалось, когда я подводила тебя, у тебя было такое разочарованное лицо… – Она замолчала и помотала головой, словно хотела избавиться от этого образа. – И если бы у меня снова ничего не вышло и я увидела бы твое лицо, мне не давала бы покоя мысль о самоубийстве.

Саймон снова прикрыл ладонью рот.

– О милая…

– Прости меня.

– Не надо. Прошу тебя. Мне больно от мысли, что из-за меня ты так чувствовала.

Пейдж принялась нервно расчесывать руки. На них еще виднелись точки былых уколов, хотя уже не очень отчетливые.

– Папа…

– Да?

– Мне уже надо ехать.

– Я тебя отвезу.

По пути они остановились у своего дома и зашли. Пейдж разбудила брата и сестру. Саймон достал айфон и снял на видео восторженные слезы в глазах всех своих троих детей во время этой краткой, но бурной встречи. Вернувшись в больницу, он покажет видео Ингрид. Не важно, услышит она что-нибудь в состоянии комы или нет. Он все равно будет снова и снова прокручивать его и для себя, и для нее.

Дорога на север была долгой. Но он ничего не имел против. Первые несколько часов Пейдж спала.

Саймон остался наедине с собственными мыслями.

Как много он пережил за последние часы. Он почувствовал радость и облегчение, когда снова увидел Пейдж – свободную от наркотиков Пейдж! Это было главное чувство, он оседлал его, как волну, и старался не обращать внимания на другие эмоции: тревогу о том, что будет дальше, горечь оттого, что он заставил Пейдж так бояться его реакции, растерянность из-за того, что он не мог понять, почему Ингрид хранила от него эту важную тайну.

Как она могла?

Как могла она не сказать ему, что отправила Пейдж в реабилитационный центр? Как могла промолчать, после того как узнала, что он видел дочь в парке, а потом еще имел стычку с Аароном? Одно дело – сдержать обещание, данное дочери. Он это понимал. Но они действовали не как пара.

Они всегда и обо всем рассказывали друг другу.

Во всяком случае, он так считал.

Саймон вдруг вспомнил, что говорил Рокко о том, как Лютер выстрелил в Ингрид, но тут Пейдж проснулась и потянулась к бутылочке с водой.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Хорошо. Нам еще долго ехать, папа. Я могла бы добраться на автобусе.

– Нет уж, этого я ни за что не допущу.

Саймон посмотрел на нее с усталой улыбкой. Но она не улыбнулась ему в ответ.

– В гости ко мне приходить нельзя, – сказала Пейдж. – Еще целый месяц. Никаких визитов.

– Хорошо.

– Мне разрешили приехать только потому, что я очень просила, я сказала, что вы будете очень тревожиться.

– Спасибо.

Еще немного они проехали молча.

– Ну и как там это все работает? – спросил Саймон.

– Что именно?

– Тебе разрешили пообщаться с нами, только когда ты провела там месяц, да?

– Да.

– Как ты узнала о том, что случилось? Где-нибудь прочитала?

Пейдж кивнула.

– Мой психолог в клинике, она видела репортаж в новостях. И рассказала мне.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Значит, она все знала раньше, а тебе не говорила?

– Да. Это ведь мой единственный шанс, папа. Полная изоляция. Пойми, прошу тебя.

– Я понимаю, – сказал Саймон и сменил полосу движения. – Ты знаешь, мы подружились с твоим бывшим хозяином Корнелиусом.

Пейдж живо повернулась к нему.

– Он спас жизнь твоей матери.

– Как?

Саймон рассказал ей о визите в Бронкс, все от начала и до конца, как они с Ингрид пришли к ней домой, как познакомились с Корнелиусом, как потом отправились в притон к Рокко в подвале.

– Корнелиус очень хорошо ко мне относился, – сказала Пейдж, когда он закончил.

– А еще он рассказал, как за два дня до убийства Аарона ты выбежала из дома с окровавленным лицом.

Пейдж отвернулась и стала смотреть в боковое окошко.

– Аарон тебя бил?

– Только в тот раз.

– Сильно?

– Да.

– Поэтому ты и убежала. А потом, как считает полиция, тот наемный убийца убил его.

– Наверное, – отозвалась Пейдж отстраненным тоном.

И по ее голосу Саймону показалось, что она лжет.