Убедительный довод

Пять слов, двадцать две буквы, четыре пробела. Я долго смотрел на это сообщение. Положил палец на кнопку «отправить». Но не нажал ее. Вместо этого я перевел палец на «стирание» и стер надпись. Буквы исчезли справа налево, съеденные маленьким курсором. Я решил сообщить о смерти Терезы Даниэль только тогда, когда буду знать наверняка.

Вместо этого я послал: «Возможно, в твой компьютер проникли».

Последовала длинная пауза. Значительно превышающая обычные девяносто секунд. Я даже начал бояться, что Даффи не ответит. Должно быть, она вырывала провода из адаптера. Впрочем, может быть, она просто была в душе, потому что через четыре минуты наконец пришел простой ответ: «Почему?»

Я послал: «Слышал о хакере с частичным доступом к правительственным сетям».

Даффи ответила: «К глобальным или локальным?»

Я понятия не имел, что она имеет в виду, поэтому ответил: «Не знаю».

Она спросила: «Подробности?»

Я послал: «Просто услышал. Ты хранишь данные в своем ноутбуке?»

Она ответила: «Нет, черт возьми!»

Я послал: "А где-нибудь еще? "

Она прислала: «Да нет же!!»

Я спросил: «А Элиот?»

Последовала новая четырехминутная пауза. Затем Даффи ответила: «Не думаю».

Я спросил: «Не думаешь или уверена?»

Она прислала: «Не думаю».

Я уставился на выложенную кафелем стену. Выдохнул. Элиот убил Терезу Даниэль. Другого объяснения не может быть. Затем я снова сделал вдох. А может быть и есть. Может быть, Элиот ни в чем не виноват. Я послал: «Нашу переписку могут читать?»

Мы уже почти двое суток оживленно обменивались сообщениями по электронной почте. Даффи интересовалась своим агентом. Я спросил у нее ее настоящее имя. И из этих вопросов определенно можно было узнать пол агента. Возможно, Терезу Даниэль убил я.

Я выпустил задержанный вдох только тогда, когда Даффи ответила: «Наша переписка зашифрована. Технически ее можно перехватить, но прочитать нельзя».

Выдохнув, я послал: «Уверена?»

Она ответила: «Абсолютно».

Я спросил: «Зашифрована как?»

Она прислала: "Разработанная АНБ[6] программа стоимостью миллиард долларов".

Это меня успокоило, но лишь отчасти. Некоторые программы АНБ стоимостью миллиард долларов появляются в газетах еще до того, как их успевают довести до конца. А в армии связисты наломали больше дров, чем кто бы то ни был.

Я послал: «Немедленно проверь компьютер Элиота».

Даффи ответила: «Проверю. Прогресс?»

Я набрал: «Никакого». Затем стер это слово и отправил: «Скоро будет».

Я решил, возможно, это хоть как-то обрадует Даффи.

Я снова спустился на первый этаж. Дверь в салон была открыта.

Элизабет Бек по-прежнему сидела в кресле. Перевернутый корешком вверх « Доктор Живаго» лежал у нее на коленях, а она смотрела в окно на дождь.

Открыв входную дверь, я вышел на улицу. Металлодетектор пискнул на «беретту» у меня в кармане. Закрыв за собой дверь, я пересек круг перед крыльцом и направился по дорожке. Дождь хлестал мне в спину, стекал за шиворот. Но ветер мне помогал. Он гнал меня на запад, прямо к домику привратника. Я шагал быстро. Вот возвращаться назад будет тяжело. Мне предстоит идти прямо против ветра. Если, конечно, я к тому времени еще сохраню возможность самостоятельно ходить.

Поли увидел меня издалека. Должно быть, он сидел все сутки напролет в своем крохотном домике, перебираясь от наружного окна к внутреннему, словно вспугнутое животное в логове. Набросив дождевик, Поли вышел из дома. Для того чтобы пройти в дверь, ему пришлось пригнуться и повернуться боком. Он остановился, прижимаясь спиной к дому, под скатом крыши. Но крыша ему не помогала. Дождь хлестал горизонтально прямо под нее, с глухим стуком барабанил по дождевику. Крупные капли били Поли в лицо и стекали струями пота. Он был без шляпы. Темные от воды волосы липли к черепу.

Я держал обе руки в карманах, ссутулившись и спрятав лицо в воротнике плаща. Правая рука сжимала «беретту». Предохранитель был снят. Но я не хотел использовать оружие. В этом случае мне придется долго объясняться. А вместо Поли все равно появится кто-то другой. Я не хотел, чтобы Поли меняли до того, как я буду к этому готов. Поэтому я не хотел использовать «беретту». Но был готов к этому.

Я остановился в шести футах от Поли. Так, чтобы он меня не достал.

— Нам нужно поговорить, — сказал я.

— Я не хочу с тобой говорить.

— Ты предпочитаешь ломать друг другу руки?

У Поли были бледно-голубые глаза с крошечными зрачками. Наверное, его завтрак состоял исключительно из таблеток и порошков.

— Поговорить о чем? — спросил он.

— О новой ситуации.

Он молчал.

— Какая у тебя ВС в армии?

ВС — это армейская аббревиатура. В армии обожают аббревиатуры. Эта означает «военная специальность». И я использовал настоящее время. Обошелся без глагола «была». Я хотел поставить Поли на место. Бывший военный — все равно что заблудший католик. Хотя старые каноны и отодвинуты на задворки памяти, они по-прежнему очень сильны. И один из этих канонов — беспрекословное повиновение офицеру.

— Одиннадцать пах-пах, — усмехнулся Поли.