У забора (ЛП)

Она сжала мою руку.

- Спасибо.

Оказалось, Антония не шутила насчет крупных планов. На протяжении всего занятия фотограф будто находился лишь в нескольких дюймах от моего лица, снимая каждый шаг Антонии, так что к концу занятия от вспышки я видела звездочки.

Как только все разошлись, Антония повернулась ко мне и облегченно выдохнула.

- Как же я рада, что все закончилось. В реальной жизни сложнее, чем на обучающей практике.

Я рассмеялась, потому что очень хорошо ее понимала. Во время реальной игры я всегда нервничала больше, чем на тренировке.

- Позволь мне в знак благодарности угостить тебя ужином.

- Звучит заманчиво, - улыбнулась я.

* * *

Домой я вернулась поздно, причем при полном параде (у Антонии не было салфеток для снятия макияжа, как у Эмбер), поэтому реально ощущала толстый слой тонального крема на своем лице и отяжелевшие от туши ресницы. К тому же, мои волосы были распущены, потому что я забыла взять резинку. Итог: домой мне нужно было попасть незамеченной.

Я тихонько шла по дорожке к дому. В окне рядом с входной дверью было темно, поэтому, расслабившись, я вставила ключ в замок и открыла дверь. Но не тут-то было. Развалившись на диване, Гейдж смотрел телевизор. Он взглянул на меня, кивнул и, едва отвернувшись к экрану, вновь устремил свой взор на меня, словно подвергая обработке мою личность.

- В моей голове только что пронеслись очень непристойные мысли о родной сестре, и теперь я чувствую себя ужасно.

Я слабо улыбнулась, извиняясь.

- Ты выглядишь по-другому. - Он показал на свои волосы и лицо. - Ты наносишь на лицо это дерьмо? Я же не должен волноваться, что ты по ночам работаешь на улице красных фонарей, верно?

Я скомкала свою толстовку и бросила в него. Так как его вопрос был риторическим, я молча продолжила подниматься. Зайдя в комнату, схватила пижаму и залезла в душ.

Под струями воды я яро стирала макияж, желая, чтобы он исчез. Дома эта другая часть моей жизни казалась такой чужой.

Выйдя из ванной, я нашла на своей кровати Гейджа и Натана, так что, естественно, закатила глаза.

- По-моему, она выглядит так же, - сказал Натан.

Гейдж покачал головой и указал на мое лицо.

- Ее волосы были волнистыми или что-то вроде того, а на лице было много, много косметики. Ее ресницы, губы и щеки...

- Гейдж. Вон.

- Я не уйду, пока ты не объяснишься.

- Блин. Это пустяки. Я просто была манекеном для макияжа. - Я подумала о своем выборе слов и дурацком манекене в магазине Линды. Странно, но последнее время именно так я себя и чувствовала - словно все части моего тела сняли, а затем криво прикрепили обратно.

- Что? - спросил Натан, а когда я не ответила, то обратился к Гейджу: - Что это значит?

- В смысле, моделью? Ты была моделью? - спросил Гейдж.

- Не совсем. Я просто сидела, пока девушка делала мне макияж. А теперь валите, пока я вас не побила.

- Папа знает?

Я застонала.

- Нет. И ему знать не следует. - Он умрет, если узнает, что я ему врала. Братья скептически на меня посмотрели. - Могу ли я купить ваше молчание? Я дам каждому по пятьдесят баксов, если ни один из вас и словом не обмолвится об этом.

- Кто ты, мисс Толстосум? Точнее, какой моделью работаешь?

- О. Боже. Мой. Проваливайте!

На Гейджа снизошло озарение, и он указал на мой стол.

- Эта девушка. Эмбер. Ты ведь ее знаешь. Ты с ней работаешь.

- Твоя гениальность не знает границ. - Я схватила его за руку и потащила к двери. Натан охотно последовал за нами, но прежде, чем выйти, повернулся и сказал:

- Если не расскажешь папе, ты же знаешь, что это придется сделать мне.

- Конечно знаю, Натан! Ты никогда в жизни не нарушал правил! Твои внутренности сейчас скручиваются в трубочку от моего секрета? - Это должно было быть шуткой, однако именно мои внутренности сейчас скручивались в трубочку.

Натан улыбнулся, но не стал отрицать мое обвинение.

Гейдж, чью руку я до сих пор держала в попытке вышвырнуть его за дверь, наконец-то вышел, бросив напоследок:

- С каких пор у тебя от меня секреты?

То, как он это сказал, и грусть в его глазах глубоко меня ранило. Но прежде, чем я смогла что-либо сказать в свое оправдание, он ушел.

ГЛАВА 20

Я крутилась и вертелась, пока часы не показали полночь. Поняв, что заснуть мне не удастся, выскользнула из постели и пошлепала в ванную, где плеснула на лицо холодную воду. Прислонившись к столешнице, уставилась на свои налитые кровью глаза. Капли воды стекали по лицу на столешницу, и я, схватив полотенце, вытерла кожу насухо.

Спустившись вниз, достала коробку с фотографиями, которую папа хранил в ящике под журнальным столиком, и стала разглядывать мамины снимки. Мне хотелось, чтобы папа и братья рассказали мне что-нибудь новое о ней. То, что никогда не затрагивали прежде. Историю ее жизни. Особенности ее характера. Но они об этом умалчивали, рассказывая всегда одно и то же.