У всех мертвых одинаковая кожа

Диванная девица встала, совершенно голая, и закрыла дверь. Она подошла к Ричарду и уселась на стол. Я чувствовал ее знойный, горький запах. Она бесцельно улыбалась, глядя на меня. Неужели я это сделаю? Неужели я убью Ричарда? Я видел двух девиц, худое тело моего брата и его лицемерные глаза. Этот ужасный запах ударил мне в голову и разогнал мурашки по всему телу. Я представил себе свои руки на его жесткой, жилистой шее и двух кричащих девиц. Естественно, мне нужно было избавиться от него, но не давать же ему деньги на обратную дорогу в Чикаго. Естественно. Но пока я не избавлюсь от этих девиц, ничего не получится. Ладно. Придется пройти через это.

– Сходи за виски, – сказал я той, которая была еще одета. – Как тебя зовут?

– Энн, – сказала она.

– А я – Салли, – сказала другая.

Она смотрела на меня снизу и смеялась, слегка склонив голову на плечо; ее круглые и упругие ляжки немного разъехались на твердой поверхности стола, а капли пота выкатывались из-под мышек на крепкие бедра. Она слегка изменила положение. Теперь я видел голый низ живота, едва прикрытый легким, завивающимся пушком, еще более темным, чем цвет ее кожи. Закрыв глаза, я представил себе, как ее набухший орган наполняет мою ладонь. Я почувствовал, что качусь по наклонной и проигрываю партию. Я напрягся, чтобы еще раз представить себе свое падение, Шейлу, сына и конец своим мечтаниям. Но неужели худая шея Ричарда, его разбитые вены могли серьезно угрожать моему положению? Запах этих двух женщин, этих негритянок, казалось, сочился со всех сторон, он шел от грязных стен, от увядшей, отколупившейся краски; он шел от холодного и влажного пола, от вышедшего из моды дивана, он шел от стола, от ног девицы, от ее груди, которая напряглась в нетерпении, от ее ляжек и от этого крепкого, горячего треугольника, который я сейчас раздавлю своим телом.

Ричард вытянулся и облокотился о стол. Салли ласково посмотрела на него и погладила по голове. У нее были длинные ловкие пальцы. Я чувствовал эти пальцы на своем теле. Энн пошла за виски с пятью долларами, которые я ей дал; я буду пить это виски. Я снова столкнулся взглядом с Ричардом; глаза его были холодны и жестоки. Он ждал не виски, он ждал денег.

Я то пугался, то забывал о своем испуге. Сексуальное возбуждение, овладевшее мной, мешало сосредоточиться на возможных последствиях присутствия Ричарда, навязчиво преследовавших меня уже много дней подряд. Мысли вспыхивали в голове отдельными толчками; я беспрестанно видел два тела на истрепанном диване: Салли и я. Ричард наблюдал за мной, подкарауливал.

Я подошел к столу. Сделал движение, чтобы дотронуться до Салли. Она встрепенулась. Встала, прижалась ко мне, потом взяла меня за руку и потянула ее к заостренной груди. Ричард не двигался. Я услышал, как открылась дверь. Вошла Энн, закрыла дверь на ключ и поставила бутылку на стол. Ричард схватил бутыль, помедлил, потом открыл и качал жадно из нее отхлебывать.

Энн ждала своей очереди. Она улыбнулась, когда наши глаза встретились. Я чувствовал, как Салли шевелилась и двигалась, но не осмеливался думать о ней. Внезапно она отпрянула и бросилась срывать с меня плащ. Шляпу я положил рядом.

Ричард перестал пить, он протянул бутылку Энн. Она отпила глоток; следующим был я. Пока я пил, они с Салли раздевали меня. Ричард уронил голову на стол. Я донес Салли до дивана.

Губами я пробовал ее пупырчатую кожу, горькую влажность пота; хотелось со всей силы впиться зубами в эту мякоть. Она притянула меня к себе, направляя мою голову. Я почувствовал, как она отдается мне в поцелуе. В этот момент под меня проскользнула Энн. Я вошел в нее так грубо, что она закричала; от наших голых тел в холодном воздухе комнаты поднимался пар, и я уже не понимал, какого цвета моя кожа.

VI

Ныли конечности, и тяжело гудела голова, когда мне наконец удалось выпутаться из их сплетенных тел. Голова Салли безвольно болталась из стороны в сторону. Она сразу же повалилась, когда я попытался посадить ее на край дивана. Приоткрыв глаза, она слабо улыбнулась и снова их закрыла. Энн отфыркивалась, как собака после купания, и меня поразила изящная гибкость ее фигуры – стройная манекенщица с маленькими высокими грудями, с хрупкими и нежными суставами. У нее были вкрадчивые жесты дикого животного. Шейла потягивалась точно так же.

Шейла. Я посмотрел на часы. Что могут подумать Джим, Ник?… Ник ничего не скажет. Я взглянул на стол и внезапно оцепенел от страха. Там лежала моя одежда; там же спал Ричард, обхватив голову руками.

У меня не было с собой ста долларов… Мне придется вернуться. Сначала надо… Почему бы не воспользоваться сном Ричарда.