У Терека два берега…

Подруги было уж принялись за hors-d’oeuvre,[10] как вдруг к их столику нетвердой походкой приблизился очень толстый мужчина лет тридцати — тридцати пяти. Он тыльной стороной ладони смачно вытер сальные губы, сверкнув при этом не менее чем десятью каратами на толстом мизинце.

— Ты танцуешь? — спросил мужчина, склонившись над ухом Айсет, причем склонился он таким образом, что одной рукой уже опирался на ее плечо.

Айсет не успела даже ничего толком ответить, как ураган смел толстого, оставив на том месте, где он только что находился, какой-то неясный вихрь из смутных воспоминаний о нечаянном прикосновении, смешанном с водочным перегаром.

Умар заломил толстому руку так, что тот и не пикнул, согнувшись в нелепом поклоне, неизвестно к кому обращенном, и бегом семенил теперь впереди своего конвоира, направляясь к выходу…

Айсет недоуменно наблюдала, как к столику, где до этого сидел толстый, подошли официант вместе с администратором и стали что-то говорить друзьям и подругам унесенного ветром. Те дружно встали и тоже быстро направились к выходу.

— Извините, больше такого не повторится, — просительно сказал администратор, подойдя к столику Айсет и Софи-Катрин. — Ради всего святого, простите нас за это недоразумение…

— Судя по всему, твои родственники тут имеют очень сильные позиции, — заметила Софи-Катрин…

— Наверное, — уклончиво ответила Айсет.

— Слушай, а сами-то мы имеем право кого-нибудь приглашать? — спросила Софи-Катрин. — Или каждое ангаже будет стоить смельчаку головы?

— Я тебя приглашаю, — с улыбкой ответила Айсет, — давай покажем этому болоту, как умеют веселиться девчонки из Сен-Мари дю Пре!..

С самого выпускного бала девушки так не веселились, как в этот вечер. Они танцевали и быстрые зажигательные соло, и томные эротичные па-де-де… Друг с дружкой. Чик-ту-чик…

А кончился парад-алле супероткровенным танцем со специально вызванным на подиум сенегальцем из Момбасы. Причем полупьяная Софи-Катрин все тоже порывалась заголиться до пояса и, уже выучив русские слова рефрена, весело подпевала:

Он сексуальная звезда — он сексуальная звезда…
С ним нам хорошо всегда — с ним нам хорошо всегда…

Спать поехали на квартиру к Айсет.

Верный Умар довел их до самых дверей. Что было у него на уме?

Напились девчонки. Теперь вот лесбосом без всякого сомнения займутся… Может, третьим к ним присоединиться?

Нет! Так он не мог думать. Одна из девушек была дочерью хозяина… А вот осуждал он или не осуждал — это уже вопрос третьего порядка и пятого значения. Айсет было на это наплевать. Сегодня она вспоминала Сен-Мари дю Пре…

И что с того, что они с Софи-Катрин заснули под утро на одной кровати, где ночь напролет болтали, хохотали, пили вино, заедая шоколадными трюфелями, время от времени обнимались и целовались? Все это были отголоски не подростковой даже, а детской влюбленности, когда соприкасаешься с любимой подружкой язычками и трогаешь ее едва начавшую набухать грудь. А сверх того ничего и не было, и нет, да и не надо…

И где тут лесбос, где тут запретная любовь?

И где тут грех?

Глава 5

Полуночны и горбаты,

Несут они за плечами

Песчаные смерчи страха,

Клейкую мглу молчанья.

От них никуда не деться —

Скачут, тая в глубинах

Тусклые зодиаки

Призрачных карабинов…

Федерико Гарсиа Лорка

Часто, бросая в сердцах трубку полевого телефонного аппарата, капитан дивизионной разведки Леонид Артамонов говорил, что лучше всего ему воевалось в сорок первом, в окружении. Потом запускал в тесном блиндаже такую разухабистую матерщину, что все присутствующие даже пригибали головы. Отругавшись, он успокаивался, трепал свой непослушный вихор и думал уже про себя, что там, в окружении, по крайней мере, со всех сторон были одни немцы, а тут его теснят и начальники всех мастей, и политруки, и уставы. И у каждого свой излюбленный вид оружия. Каждый жалит по-своему: кто в пяту, а кто в зад. А он, капитан Артамонов, ответить достойно может, в сущности, одним только немцам.

В конечном счете, правым всегда оказывался Артамонов, ведь не только по карте он животом ползал. Но правоту его присваивали другие, а морально удовлетвориться он просто не успевал. Времени у него на глубокие раздумья о своей правоте не было. Вот и мог себе позволить капитан Артамонов только мысль об окружении, которую и жевал время от времени, как закуску к крепкой безадресной матерщине.

С Салманом Бейбулатовым, одним из его разведчиков, такая же история приключилась. Не любил чеченец ходить в составе группы за линию фронта — командира в разведке не слушал или не понимал, самовольничал, лез куда не надо, характер свой показывал. Один раз чуть не провалил всю операцию. Но Артамонов Бейбулатова, что называется, покрыл, потому что чувствовал, что разведчик из горца выйдет толковый. Надо только использовать его правильно, нестандартно.