У темного-темного леса

Мне нужно было как-то научиться перемещаться здесь, в этом состоянии, и, кажется, у меня получилось. Солнечный полдень вокруг сменился ночной темнотой, а я сидела на постели, сгорбившись, уткнувшись в собственные руки. На душе было паршиво. Безвыходность ситуации каменной плитой давила на плечи.

Ага, да это же не я сижу, это же наставник Одран! Я его глазами вижу его память. Нет, этого мне не надо. Я постаралась отделить себя от наставника, разделить восприятия на его, участника, и свое, наблюдателя. И в следующий миг снова оказалась посреди комнаты, освещенной лишь скудной свечей, а из окошка в нее таращилась звездами ночь.

Нет, спасибо, и ночи наставника Одрана мне не нужны! Но от новых рывков и метаний все же удержалась — сколько можно? Нужно уже сообразить, как найти воспоминания за конкретный день, просмотреть их и убираться из чужого сознания. Я постаралась снова прочувствовать пространство. Не торопясь, не нервничая.

После пристального изучения, стало очевидно, что память человека — это не прямая линия. Она многослойна и многомерна. Она не нить, но сеть из нитей. И смотреть память наставника Одрана я могу, либо двигаясь от узла-ассоциации к узлу, либо разворачивая нить памяти в обратном хронологическом порядке.

Выяснять, которая из ассоциаций связана с убийством будущей хранительницы, и куда меня могут завести мысленные связи наставника Одрана, я желания не имею. Так что, остается один вариант — скользить по нити его памяти от сегодняшнего дня ко дню убийства.

Ну, по крайней мере, методика ясна, порядок действий понятен, с остальным буду разбираться по ходу дела.

…Ох, не угробить бы мне нашего незаменимого боевика с таким подходом!

Точного времени гибели метсаваймы у господина королевского дознавателя я уточнить не сообразила, но из разговоров школяров знала, что случилось оно в полдень. Что ж, логично — полдень хорошее время для ритуалов, как и полночь, и солнцестояние с равноденствиями. Если убийце нужна была сила молоденькой фейри, то полдень он выбрал неспроста. Переломное время, пиковое.

Для меня же это означает, что я могу не метаться по дням наставника (и, упаси Бригита!), по его ночам. А могу просто скользить от полдня к полдню, пока не найду нужный.

Я протянула руку, испытывая страх, круто замешанный с трепетом и восторгом, коснулась воображаемой нити, которой была для меня память подопытного (хехе!), и заскользила назад по воспоминаниям, выискивая для себя отправную точку поисков.

Вчерашний полдень. А от него — двадцать пять дней назад.

Шаг. От полдня до полдня — ровно сутки.

Замелькали дни, как будто пролистываемая книга. День сменялся днем, менялись картинки, лица, неизменным оставалось лишь одно — солнце, стоящее в зените. Вот появилось и исчезло лицо королевского дознавателя, господина Гелеса. Вот мелькнули директор Паскветэн и наставница Мадален, а потом засменялись одна другой группы школяров на занятиях сначала в школе, а после в незнакомом мне месте, видимо, на практике около Костьего провала. В какой-то момент среди них мелькнула белесая макушка Кайдена, и я не удержалась, приостановилась, чтобы посмотреть на него. Было интересно увидеть моего ненаглядного лучника со стороны. Глазами наставника Одрана Кайден виделся не таким широкоплечим, и ростом ниже. Тоньше в кости, чем воспринимала я. Легче. А еще, он выглядел отчаянно молодым. Я улыбнулась — разве двадцать пять лет, это молодой?

Кайден что-то делал, и делал, видимо, неправильно — потому отношение наставника к нему было щедро окрашено раздражением, а еще снисходительной насмешкой и, пожалуй, приязнью. Школяру наставник Одран симпатизировал, но все равно собирался как следует повозить носом по ошибкам, как нашкодившего щенка.

Я «отпустила» воспоминание, не став разворачивать его дальше, и шагнула в предыдущий полдень. И еще один. И еще. Снова замелькали дни-страницы. Один шаг — один полдень. Семидневье практики пролистнулось быстро, и полдни наставника Одрана снова проходили в знакомых местах.

Наставники и школяры, занятия и отдых.

Черные балахоны демонологов, красные повязки боевиков. Дружная толпа теоретиков-пятикурсников, а среди них — черные косы Нольвенн. Я замерла.

Поколебалась немного, и потянула к себе нить этого воспоминания. Да, нехорошо заглядывать в чужие секреты, и вовсе не для этого меня сюда пустили. Но подруг у меня не много. А Нольвенн я и вовсе за сестру считала — потому целительский долг перед открывшимся мне пациентом в угоду долгу дружескому переступила легко.

Нольвенн глазами наставника Одрана была ослепительна красивая. Не видел он хромоты и резких, негармоничных черт — только женственную фигуру, насмешливый, жгучий взгляд и косы, струящиеся по сукну школярского платья блестящими змеями. Очень красиво…

Я вдохнула побольше воздуха, и качнулась вперед, погружаясь в сознание боевика.

…И вылетела из него пробкой, пунцовая от макушки до самых пяток. Скользнула скорее в предыдущий полдень.

…Говорила мне соседка — дурень ты, Шела!

…Зато за Нольвенн теперь можно быть спокойной. Главное, не обзавидоваться!