У темного-темного леса

Этот человек не просто был на грани глубочайшего отчаяния, он уже погрузился в него больше, чем по пояс и целенаправленно тонул, не особенно пытаясь барахтаться.

Жрецы в храмах скорбно твердили — нельзя спасти того, кто не хочет быть спасенным. Медицина возражала — можно. Достаточно пациента усыпить или обездвижить. В крайнем случае — стукнуть по голове. Глядишь, мозги на место встанут и жить захочется.

Я улыбнулась, помахала честно добытыми свитками и поинтересовалась:

— Ты голодный?

— Да нет, не особенно. — Совершенно невинный вопрос мужчину, кажется, озадачил, потому что ответил он на него не слишком уверенно. Зато смотри-ка ты, разговаривает!

— Просто до обеда еще далеко, но можно заглянуть на кухню. У тетушки Беатрис — это наша кухарка — всегда припасено что-нибудь для непутевых, проспавших завтрак.

— Я запомню.

И все. Никаких вопросов, никакого продолжения беседы.

— Ладно, раз не голодный, пойдем покажу тебе, где будешь жить и учиться.

Я развернулась и зашагала по коридору. Кайден пристроился за моей спиной, а не нагнал, чтобы идти наравне. Беседовать в таком порядке было не слишком удобно, но меня это не особенно смущало.

— Тебе, кстати, повезло, ты нечетный вновь прибывший, будешь жить один пока. Мужчины живут в западном крыле. Уроки начинаются после третьего колокола. Первый звенит на подъем, второй на завтрак. Дальше звон означает смену занятий. До обеда их три, после — тоже три, иногда четыре, плюс практики и отработки. Учеба началась всего неделю назад, так что много ты не пропустил, нагонишь быстро…

Кажется, его вполне устраивал мой беззаботный треп и отсутствие необходимости отвечать на вопросы. Нет, так дело не пойдет. Я обернулась, стремительно замедлилась и поравнялась с ним. Мужчина перестроиться не успел, только чуть сбился с шага.

— А ты откуда родом?

— Из Йена.

— Ого! — присвистнула я. — Далековато тебя занесло. Это же самый север. То-то я смотрю, ты такой светленький, не как наши. А я местная — и родилась, и выросла в Вирше, это ближайший город, часах в трех ходьбы…

— Что же ты тогда такая рыжая? — мрачно поинтересовался Кайден.

— Какая есть! — Я гордо расправила плечи и вздернула веснушчатый нос (о, демон бы побрал этот веснушчатый нос!). — Завидовать нехорошо!

— Было бы чему. И без рыжей косы забот хватает.

Я представила эту хмурую бородатую физиономию с косой до пояса и невольно хихикнула. Кайден покосился на меня, кажется, не понимая причину веселья.

— Это для охоты? — Я сменила тему, кивнув на лук и колчан за его спиной. — Боюсь, в школе не пригодится. Разве что сусликов в поле пострелять. В Брейдене не дай бог тебе в живность целиться, обычного оленя от боуги² не отличишь, а подстрелишь фейри — живым не выйдешь.

— И не страшно вам? — Кайден резко замер у окна, вперив взгляд в темную громаду леса, полукругом обнимающего школьный замок.

Я тоже остановилась, невольно озадачившись. Страшно?..

Нет, конечно, Брейденский Лес — таинственный и жуткий Брейден, вотчина фейри и злых духов, место действия жутких легенд, родоначальник всей неукротимой природной магии — по-хорошему должен был пугать. Но когда живешь рядом с ним бок о бок всю свою жизнь, то как-то устаешь бояться. К тому же его обитатели существа хоть и опасные, но свои негласные правила чтут. А с некоторыми вполне можно и поладить, просто подход особый знать надо. Я, и пока в Вирше жила, в лес выбиралась за редкими травами, да по грибы, да по ягоды — фейри против этого не возражали. А уж после того, как переехала в школу, и подавно могла там целый день пропадать.

— Да нет, — я пожала плечами. — Мы привыкли. А тебе?

— Фейри меня не пугают. Темный лес тоже, — он отвернулся от окна и сделал шаг вперед, вынуждая меня продолжить путь.

— А что пугает? — нарочито простодушно поинтересовалась я.

В серых глазах мелькнул вялый вопрос.

— Ну, все чего-то боятся, — пояснила я. — Кто-то темноты, кто-то одиночества. Подружка у меня вот гусениц боится. А ты?

Кайден как-то неопределенно пожал плечами. Глупо было, конечно, вот так сразу на этот ответ рассчитывать, но попытка-то не пытка…

Я некоторое время помолчала. Не так-то просто выводить на разговор человека, который, очевидно, мечтает только о том, чтобы его оставили в покое, а то и просто разговорчивостью не отличается, кто его знает. Он был закован в непроницаемый панцирь отчуждения и равнодушия ко всему миру. А я ходила вокруг него, как лиса вокруг надежного курятника, не зная, с какой стороны подступиться и пробуя на зуб то одну доску, то другую, авось какая и окажется трухлявой.

— А чем ты раньше занимался? До того, как в школу приехал?

— Наемник.

Если краткость — сестра таланта, то этот человек явно метит в гении!

— О-о… — задумчиво протянула я. Да тут вам неограниченный простор для травм как душевных, так и телесных. А еще душевных, вызванных телесными, между прочим! — Лучник?

Кайден кивнул и неосознанно стиснул ремешок колчана, проходящий наискосок через грудь.