У Таси

— Егор, Егор, — тихо молит она, — прекрати, нет тут ребёнка, не стучи ногами, не жена ж я тебе, в конце концов, спасибо за помощь, но я женщина молодая, что ж я — за подарки совсем должна…

— Должна! — орёт, — должна! А ну, ты, гад, вылезай, если ты мужчина!

— Не встану, — говорю, — вы при оружии.

— Нет у меня оружия!

— Всё равно не вылезу, а вы перестаньте при мне любимую женщину оскорблять. Она, может, мне как мать, даже больше матери.

Это его маленько сбило. Сел на место, стулом скрипит, вздыхает. Ему б уйти, но как вот так, с поля боя…

Тася его по-тихому, ласково давай уговаривать…

— Егор Николаич, ты хороший человек, я тебя уважаю, но сейчас-то… срам какой… уж ты уйди, пожалуйста, ночь на дворе. Ну вышло так, ерунда какая-то, извини…

Полковник успокоился, только всё горестно приговаривает, я чуть даже не всплакнул:

— Нет, какое безобразие… как-кое всё-таки безобразие… Не ожидал, Таисья Николавна, не ожидал. Всё что угодно, но только не это. Просто-таки безобразие.

Мы всё лежим, она меня за член держит. Совершенно идиотское положение. Наконец встал, пошёл к двери и, закрывая, тоскливо бросил:

— Эх, Тася, Тася, какая же ты бессовестная…

Слышно, как оделся, в сердцах хлопнул парадной дверью.

— Наделал, чорт старый, скандалец. А всё из-за тебя, Жорка…

— Конечно, — заныл я, — я всегда виноватый, как у них график нарушается — так Жорка виноватый…

— Ладно уж. Спи. Племянничек. Ну ты юморист…

Она выключила все света, накинула крючок на петлю, перевернулась ко мне задом, и мы стали засыпать.

Ну вот и всё.

Больше-то уж я к ней не ходил. Неудобно. Да и страшно: а ну — опять налечу на такого? кто его знает, что он там надумает? а не он, так другой…

И она на работе смотрела на меня уже чужими глазами. Встряска.

Да и, честно сказать, подувял я там, у неё, последние недели была сплошная перегрузка. Ну её, думаю, к бесу, а откровенным альфонсом жить противно, ждать, когда тебе намекнут…

Через две недели после случая с полковником она как раз и переехала на свой Бутырский хутор. И слава Богу.

Георгий Николаевич закончил свой рассказ и допил одиннадцатую кружку пива. Глаза его были уже жёлтые, он только жалобно добавил:

— Эх, а всё ж мне всего этого потерянного… Всё, бывало, тяпну винишка — и туда, к дому её. По привычке. А окна у неё чорные.

Потом и дом сломали. Теперь даже вспомнить нечего.

Ну… как нечего? Есть, конечно, есть чего вспомнить, всё ж, думаю, в юности мне очень повезло. Характер помогал.

25.2.96

Примечание публикатора

lukomnikov_1, 31 января 2012, 09:50:09 UTC

Вероятно, ранее не публиковалось. Воспроизвожу по хранящейся у меня авторской машинописи .